Владимир Волкович - Побеги древа Византийского. Книга первая. Глубинный разлом

– Лейб-гвардии Конный полк, – в тон товарищу ответил Павел.

– О! В одной дивизии будем служить! И даже в одной бригаде.

Михаил, конечно, знал о ходатайстве отца перед государем с просьбою определить его в Кавалергардский полк, в который принимались не только отпрыски древних и знатных родов, но и те, кто был способен оплачивать престижную и дорогостоящую службу.

Друзья познакомились с командованием и офицерами полков, с будущими сослуживцами. Весь август был насыщен марш-бросками, выездкой, конными атаками на условного неприятеля и джигитовкой, которую ввели для воспитания силы и ловкости, умения ориентироваться в сложной боевой обстановке и спасать свою жизнь и жизнь товарища. В джигитовке тренировались стрельба с коня и рубка, захват предметов с земли, подъём на коня пешего товарища и транспортировка раненого одним или двумя всадниками. Далеко не всем удавалось выполнять эти непростые упражнения.

В полдень двадцатого августа из Петербурга прискакал посыльный:

– Завтра парад! Будет присутствовать сам государь!

Камер-пажи засуетились и принялись взволнованно готовиться к этому ответственному мероприятию. Завтра они официально станут офицерами! Экстренно приводилась в порядок парадная форма, два месяца пролежавшая в ожидании важного дня.

Ровно в двенадцать часов в главный лагерь прибыли государь император с супругой и наследник – великий князь Алексей Николаевич. Подойдя к строю, государь принял рапорт директора корпуса и в сопровождении блестящей свиты прошёл перед застывшим по стойке смирно пажеским строем. Затем он произнёс речь, в которой коротко поздравил выпускников с окончанием обучения, и передал слово директору Пажеского корпуса, который напутствовал собравшихся:

– Не забывайте, что имена ваши принадлежат Пажескому корпусу! Каждый паж будет краснеть за вас или гордиться вами – в зависимости от ваших поступков! Желаю вам, чтобы последующие воспитанники нашего корпуса по прошествии многих лет с чувством благодарной гордости могли сказать, вспоминая вас: «И он был пажом».

Следом были зачитаны приказы о присвоении камер-пажам воинских званий с вручением погон. По традиции император вручил приказ своему пажу – Михаилу Комнину, императрица – своему, а военный министр всем остальным. Получая приказ из рук государя, Михаил внутренне собрался и, глядя императору в глаза, тихо произнёс вне устава:

– Служу царю и Отечеству!

– Спасибо, паж! – ответствовал государь.

Зазвучала команда:

– К церемониальному маршу…

Вынесли знамя корпуса.

После окончания парада, на котором выпускники продемонстрировали отличную строевую подготовку, государь обратился к молодым офицерам:

– Благодарю вас, господа, за службу, за вашу бескорыстную преданность, за ваше честное служение престолу и Родине! Я твёрдо уверен, что эти заветы, передаваемые из поколения в поколение, всегда будут живы в вашем сердце. Пример прежних пажеских поколений, многие потомки коих присутствуют здесь, убеждает меня в том, что и вы с тою же доблестью, столь же честно и верно будете служить вашему императору и дорогой нам Родине – нашей России! Желаю вам здравия на многие годы!

– Рады стараться, ваше императорское величество! – нестройно прокричали выпускники и грянули громовое «ура».

На следующий день в церкви при военном корпусе был произведён торжественный молебен. На прощание бывшим пажам выдали по пятьсот рублей подъёмных на пошив гвардейского обмундирования и первоначальное обустройство.

Целый месяц отпуска – какое счастье! Можно поехать куца угодно, покрасоваться новым, с иголочки, мундиром, который, правда, ещё только предстоит сшить. Но главное – можно погулять с Дашенькой по Петербургу, хотя бы несколько дней, до той поры, пока отец не увезёт её в черниговскую деревню.

Михаил испытывал странное томление, когда Даша брала его под руку и они гордо прогуливались по Невскому проспекту. Однако, как ни просил он время замедлить свой бег, оно неумолимо текло вперёд. Завтра предстояло расстаться.

– Дашенька, ещё один день мы проведём вместе…

Они остановились в какой-то арке, и девушка подняла глаза на расчувствовавшегося Михаила.

– Мишель, я чувствую, что мы расстаёмся ненадолго, не допустит иного Господь.