Ирина Костина - Нет цветов у папоротника. Книга седьмая

Елизавета оправила кружева на рукавах, повернулась одним боком, другим. И вдруг плотно сжала губы:

– Шлейф никуда не годится!

– Как?! Что случилось? – побледнели портнихи.

– Что случилось?! – передразнила она их, – Это какой-то собачий хвост! А не шлейф!

– Ваше императорское величество, но мы сшили всё по выбранной Вами картинке из журнала. Вот! Извольте сами взглянуть.

– Это вы взгляните!! Тупоголовые дуры! – она бросила в них журнал, – Шлейф должен стелиться позади на два локтя! Вы меня слышите?! Стелиться! На два локтя!! А у меня что? Едва-едва болтается по полу!

– Ваше императорское величество. Простите! – портнихи бухнулись на колени.

– Так! – Елизавета жестом приказала слугам опустить зеркала, – Я в таком убожстве на бал не пойду! Мавра! Скажи церемониймейстеру, что всё отменяется!

– Как, отменяется?!!

Фрейлины ахнули и наперебой кинулись её отговаривать:

– Елизавета Петровна! Смилуйтесь!

– Ваше императорское величество!

– Уже все гости собрались.

– Вас ждут.

– Фейерверки установлены!

– Столы накрыты.

– Я сказала! Никуда не пойду!! Пусть все расходятся по домам! – топнула она ногой и, скрестив на груди руки, отвернулась от всех.

Её верная Маврушка, которая теперь по мужу была графиня Шувалова, пришла на помощь:

– Голубушка, Елизавета Петровна! Ну, может, портнихи сейчас живо выкроят новый шлейф? Такой, как тебе угодно будет! – и обернулась к ним, – Ткань осталась?

– Осталась.

– Несите!!

В это время зал императорского дворца уже был до отказа заполнен гостями. Все галдели в недоумении, почему не объявляют открытие? Почему не идёт императрица?

А Елизавета сидела у себя в покоях, в кресле, покачивая ногой, пила кофе из изысканной фарфоровой чашечки и со скучающим видом смотрела в окно. Возле её ног, на полу, вокруг расстеленной во всю комнату парчовой ткани, ползали торопливо портнихи, выкраивая новый шлейф…

Спустя час, придворные и иностранные гости, изнывали от томительного ожидания. Гомон поутих. В основном, все были заняты тем, что искали в пустом зале места, где можно присесть или хотя бы, прислониться. Многие уже чувствовали нестерпимую усталость в ногах. Мужчины вытирали вспотевшие под париками лысины. Дамы переживали по поводу увядающих в причёсках цветов.

Анастасия Ягужинская, интенсивно обмахиваясь веером, рассуждала:

– А, знаешь, Настя, наверное, всё, что ни делается – к лучшему.

– О чём ты?

– Бог уберёг меня от того, чтоб связать судьбу с семейством Миниха. Александр Голицын, хоть и видный из себя, но перед Елизаветой спину не гнёт, а значит, большой карьеры не сделает.

– К чему ты клонишь? – не поняла Настя.

– Все, кто приближен к Елизавете, сейчас станут занимать самые высокие должности! Смотри, братья Шуваловы уже пристроились. Братья Воронцовы нахватали чинов и графских титулов. Братья Бестужевы – тоже. Надо брать пример с матушки! Она, наконец, одумалась и от пустых увлечений итальянскими актёришками перешла к решительным намерениям второй раз выйти замуж.

– Анна Гавриловна собралась замуж? За кого?

– За старшего Бестужева, того, что вернулся из Швеции перед началом войны. Его брат Алексей Петрович занял место канцлера. Наверняка, и Михаил Петрович займёт чин не хуже брата.

– Наверняка.

– Поняла? Надо искать жениха среди ближнего круга новой императрицы.

– У тебя уже есть кто-то на примете? – спросила Настасья.

– Не поверишь! Женихи разбираются, как горячие пирожки с лотка! – посетовала Анастасия, – Вот погляди! Враз прибрали к рукам двух – Петю Шувалова и Мишу Воронцова. И – кто! Маврушка, Елизаветина чесальщица пяток! И, между прочим, Анютка Скавронская!

– У Шуваловых и Воронцовых осталось ещё по младшему брату, – подсказала ей насмешливо Настя.

– Ну, младший Шувалов ещё молод. А вот Ванечка Воронцов…, – Анастасия, наблюдая его через пространство залы, досадливо поморщилась, – Уж больно он мягок и галантен, прямо как Петя Трубецкой.

– Кстати! А, может, тебе вернуться к Пете? Его отец нынче тоже в большой чести у новой государыни, – напомнила Настя.

– Эх, – вздохнула Ягужинская, – Что Петя, что Ванечка Воронцов – не рыба, и не мясо! Прямо, не знаю, что делать!! Герои все повывелись!

– Подожди. Найдутся! Вот кончится война со шведом, – подзадорила её Лопухина.

– Ну, а твой герой Микуров где? – поддела её в ответ подруга, – Говорила, в Москве.

– Уже нет, – опечалилась Настасья, – Я вчера была у бригадира московского драгунского полка. Отбыл мой ненаглядный на войну.