Валентин Костылев - Невская твердыня

– Да будет так!.. – сказал Годунов, погладив по плечу Хвостова. На щеках Игнатия выступил густой румянец, а голубые глаза стыдливо скрылись под густыми черными ресницами.

Годунов еще раз дружелюбно осмотрел с ног до головы стройного молодого красавца и сказал громко и ласково:

– Дерзай!.. Иди смело прямой дорогой… Добивайся счастья. Оно будет у тебя.

В честь закладки нового пристанища на Студеном море в храме Спаса на Бору шло богослужение. Басистый дьякон Вахромей Шувалов, потрясая воздух громоподобным голосом, читал любимую царем главу из Второй книги пророка Ездры:

«О мужи! Не сильны ли люди, владеющие землею и морями и всем содержащимся в них?»

«Но царь превозмогает и господствует над ними и повелевает ими, и во всем, что бы ни сказал им, они повинуются ему».

«Если же скажет, чтобы они ополчались друг против друга, они идут и разрушают горы, стены и башни».

«…и убивают и бывают убиваемы, но не преступают слова царского; если же победят, все приносят царю, что получат в добычу, и все прочее».

«И те, которые не ходят на войну и не сражаются, но возделывают землю, после посева, собравши жатву, также приносят царю, и, понуждая один другого, приносят царю дани».

«И он один, если скажет: “убить” – убивают; если скажет: “отпустить” – отпускают; сказал “бить” – бьют; сказал “опустошить” – опустошают; скажет: “строить” – строят; сказал “срубить” – срубают; сказал: “насадить” – насаждают».

«И весь народ его и войско его повинуются ему».

«О мужи! Не сильнее ли всех царь, когда так повинуются ему?»

Иван Васильевич, за которым внимательно следили стоявшие позади него ближние бояре и иные царедворцы, думал о том, что пройдет год, два, три – и он снова поведет свои войска к Западному морю. Нет! Русь не побеждена; ее оттеснили от моря, но она оправится и с новой силой потянется к морю. Нужно поднять дух в народе. Нужна сильная власть. Студеное море поможет опять овладеть Варяжским морем. Недаром то море омывало уже в своих водах московские корабли. Так было!

В затуманившихся глазах огонек лампады сделался радужным, потянулся сначала вверх, потом вытянулся вправо и снова пожелтел, стал на место. Царь глубоко вздохнул.

Будут ли сочувствовать ему бояре, его советники, все преданные ему воеводы и дьяки, если он откроет им, что ему не хочется умереть, не укрепившись на тех берегах?! Пока об этом надо молчать, хранить тайну в себе. Теперь не время, не настал еще час возвестить свою волю народу.

Голос дьякона Вахромея гремел на всю церковь:

«…Горе тем, кои думают скрыться в глубине, чтобы замысел свой утаить от Господа, и которые делают дела свои во мраке».

Царь вздрогнул: «Не мне ли, о Господи, эти слова пророка?!»

Нет! То, что царь всея Руси таит в себе, все его замыслы – на пользу святой церкви, на благо христианской дедовской родной земли! Неужели Господь покарает его за это? Увы!

Не в том провинился он перед Всевышним! Виновен царь в бесплодном пролитии крови своих воинов. Ради чего шла эта долгая, страшная война?

Вчера он открыл наугад Библию и прочитал первое попавшееся ему на глаза место из Книги пророка Исаии:

«…как лев, как скимен, ревущий над своею добычею, хотя бы множество пастухов кричало на него, от крика их не содрогнется и множеству их не уступит…» Так и он, царь Иван, будет стоять на своем: море Варяжское – Балтийское – было и должно вновь стать русским, ибо оно с древних времен принадлежит Руси и омывает исконные русские земли. Много крови доблестных воинов было (и еще будет) пролито за Балтийское море. Но справедливое совершится!

Он, царь, несокрушимо верит в то.

Никому из следивших за царем вельмож и в голову не могло бы прийти, что царя мучают, терзают мысли о новой войне во имя возвращения утраченных в Ливонии земель…

Иван Васильевич сидел на возвышенном месте суровый, неподвижный, опершись на свой из слоновой кости посох. Голубой с малиновым шитьем парчовый кафтан облекал его высокую, немного сутулую фигуру с высоко поднятой головой. Он совсем не был похож на кающегося грешника, на человека, охваченного смятением и сомнениями. Вид царя говорил скорее о сознании своей правоты и силы. Пускай седой волос упрямо топорщится из-под его черной бархатной мурмолки, пускай морщины избороздили его лицо и явно обозначилась сутулость, – царь всея Руси Иван Васильевич одинаково загадочен и страшен для своих врагов, как то было и встарь.

По окончании службы Борис Годунов и Богдан Бельский под руки свели царя с возвышения и подвели его к митрополиту под благословение.