Мариам Тиграни - Картвелеби

Несложно вообразить ту радость, которую испытали девушки, когда приказчик Георгия принёс им письмо от брата. Старого князя всё ещё не было дома – он по обыкновению задержался у Константина Сосоевича, отца Давида, в Мцхете, но девушки к этому уже давно привыкли. Когда два добрых друга садились вместе пить кофе с молоком или шумно играли в нарды, то дочери теряли отца как минимум на полдня.

Где-то наверху пропадал и муж Саломеи, но он так давно не выходил из своей спальни, что они уже думать о нём позабыли. Должно быть, Пето прилёг на боковую или писал всё это время письма друзьям из семинарии. Впрочем, если даже это не так, сёстры всё равно не рассматривали его – такого мрачного и погружённого в свои мысли – как занимательного собеседника.

– Тут, кажется, есть что-то ещё, – спохватившись, радостно сообщила всем Нино, когда на дне конверта обнаружилась ещё какая-то бумажка. – Кажется, это твоя фотокарточка, Саломе.

Младшая княжна повертела в руках фотографию и на оборотной стороне обнаружила дополнительную подпись от Вано: «Случайно нашёл её. Не спрашивайте где. Думаю, Саломе и сама знает. Спешу вернуть эту вещицу законной владелице».

Вот тут-то Саломея и сорвалась с места, отложила книгу в сторону и встала рядом с сестрой, чтобы лучше вглядеться в своё изображение. Пытливая Нино сразу же заметила, что даико изменилась в лице, как только увидела фотографию, и тотчас принялась испытывать её вопросами.

– Ты ведь знаешь, откуда оно у него? – подозрительно сощурилась младшая сестра и заговорщицки подмигнула старшей. – Это как-то связано с Давидом Циклаури, не так ли?

Саломея ответила холодной улыбкой и вырвала из её рук фотокарточку.

– О чём ты говоришь, Нино? – Голос красавицы зазвучал надломленно и даже враждебно. Она поспешила спрятать снимок в книге как закладку и вернулась на своё место в кресле под окном. – Ты забыла, что я замужем? Такие намёки по отношению ко мне вовсе не уместны.

Тина неторопливо перевернула нотную тетрадку и прислушалась к этому разговору как раз в тот момент, когда её вмешательство могло больше всего понадобиться. За столько лет она уже научилась безоговорочно различать, когда над их головами собиралась ещё одна буря. И этот раз, безусловно, не стал исключением.

Нино недоверчиво причмокнула, вовсе не поверив в напускное благочестие Саломеи, и опустилась на красный диван рядом с книжной полкой, всё ещё сжимая конверт с письмом Вано в руках.

– Ты так говоришь, как будто никто не догадывается о вас, – как бы невзначай промолвила девушка и наткнулась на осуждающий взгляд Тины. – Что? Скажешь, мы не знаем?

– Нино, – тяжело вздохнула Тина. – Нельзя говорить всё, что думаешь. Это неприлично.

– Чего? – На этот раз старшая сестра усмехнулась саркастично, даже надрывисто и пожала плечами так, будто сама смеялась над речами младшей. – Чего такого скандального вы можете знать о нас?

– Гмерто чемо 6 6 Гмерто чемо (груз.) – боже мой ! – Нино закатила глаза, пропустив замечание Валентины мимо ушей. – Да это же очевидно, что ты его не любишь! А он к чашушули 7 7 Чашушули —грузинское национальное блюдо больше чувств проявляет, чем к тебе!

– Нино! – возмутилась средняя сестра и устало поднялась с банкетки. Шаг её казался неуверенным, а щёки – чуть бледнее, чем положено, но эти наблюдения ускользнули от всеобщего внимания. – Прекрати!

– И не подумаю! Сколько можно лицемерить и делать вид, будто ничего не происходит?! Вам самим-то не надоело притворяться?

– Лицемерие? Притворство? – На этот раз Саломея рассмеялась вполне искренне и тоже встала. Младшая княжна последовала её примеру. Они встретились прямо посреди гостиной, и каждая готовилась защищать свою правоту. – Ах, чемо карго 8 8 Чемо карго (груз.) – моя хорошая , когда ты уже поумнеешь…

– Ну конечно же! Именно мне нужно поумнеть! – насмешливо закивала оппонентка. – Это ведь я шестой год мучаюсь от безразличия мужа и играю на публике бездушную зазнобу без каких-либо слабостей…

Тина перевела дух. Повисла оглушительная тишина.

– Как ты только можешь… жить в таком аду? Я бы скорее наложила на себя руки, чем терпела бы всё это.

Томную молчаливость душной гостиной нарушил громкий женский возглас. Нино потёрла ушибленное место на лице. Саломея приблизилась вплотную.

– Даико! – вполголоса проговорила Тина, но её так никто и не услышал.

– Ты ещё такая наивная. Рассуждаешь так, будто не знаешь наших традиций, – горько продолжила замужняя сестра. – И откуда в твоей голове берётся эта глупая сентиментальность? Она испортит тебе жизнь!