Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том восьмой

– Послушайте, как кричит малыш, – рассмеялась она, – он получился горластый, словно Хаим, – отец помолчал.

– Кричит отлично, – Полине показалось, что герцог запнулся, – надеюсь, вам разрешат заглянуть в Лондон по дороге на восток, – Полина уверила его:

– Непременно, папа. Имя вы узнаете через неделю, после обрезания.

ЦРУ приготовило новорожденному южноафриканскую метрику. Свидетельство об обрезании выдали в мечети Аваль в Кейптауне. Хаим с Полиной заранее изучили список мусульманских имен.

– Мунир Аббаси, – решительно сказал Ягненок, – имена похожи и значат то же самое, – они стали звать малыша Муниром. Полина не отводила взгляда от пластиковой колыбельки.

– Чтобы привыкнуть, – женщина вздохнула, – мы расскажем ему правду, когда он подрастет, – мальчик спокойно дремал. Он родился с растрепанными каштановыми волосами.

– Глаза у него от Ягненка, серо-синие, – Полину охватило уютное тепло, – завтра позвонят Аарон с Ханой и Ева с Хайди. Они тоже пришлют подарки, – женщина встрепенулась.

– Хаим, малышу исполнится тринадцать в восемьдесят восьмом году, – Полина взяла его руку, – как мы отметим его бар-мицву в Афганистане? – Ягненок отозвался:

– Ты у меня самая умная Эльза, – Полина хихикнула, – через тринадцать лет никакой войны в Афганистане не случится. Не бойся, – он вспомнил совещание в ЦРУ, – даже если русские скинут Дауда и перейдут Пяндж, они повернут на север. Рустем-бек и полевые командиры не потерпят советского присутствия в стране. Мы в Кундузе не на всю жизнь, милая, – мальчик заворочался, Хаим привстал.

– Есть хочет, – сын открывал ротик, – мама рассказывала, что я тоже родился прожорливым, – Полина заворковала над мальчиком. Хаим дал сыну палец.

– Вцепишься и не отпустишь, – пробормотал он, – а лицо у тебя невинное. Настоящий Ягненок, только пока маленький, – Полина с малышом заснули. Хаим посидел, слушая их ровное дыхание.

– Закат сегодня какой, словно кровь, – медный диск заваливался за горизонт, – надо звонить Джошуа, – он осторожно закрыл дверь.

– Все будет хорошо, – уверил себя Хаим, – я вернусь с севера и мы поедем в Кундуз…

Ягненок пошел к госпитальной телефонной будке.

Кафе при книжном магазине вынесло столики на булыжную набережную канала. Жаркий ветер трепал холщовую маркизу. Будний августовский день выдался тихим. Половина Вашингтона отправилась к атлантическим пляжам или пребывала на золотых песках Флориды.

Вторая половина лениво перекладывала бумаги в прохладном покое правительственных учреждений. Туристы бродили между Белым домом и Капитолием. Длинные автобусы осаждали здания музеев.

– В Джорджтаун они не заглядывают, – Хаим цедил свой эспрессо, – я не прав насчет кофе. Здесь подвизается внук владельца той тележки, – об этом Ягненок услышал от Луиджи, покупая у него кофе – у их семьи руки растут из нужного места. В столице теперь два места с приличным эспрессо.

Хаим поболтал бискотти в своей чашке.

– У Бена губа не дура, – смешливо сказал Ягненок, – он понял, что надо брать канноли, – наследник BB Oil устроился на берегу канала. В одной руке Бен держал надкусанное пирожное. Мальчишка внимательно следил за поплавком.

– Не знаю, что он хочет поймать, – Джошуа повел зажженной сигаретой, – последняя рыба там сдохла до убийства президента Линкольна, – Хаим щелкнул зажигалкой.

– Моя семья здесь живет двести лет, – отчего-то сказал Ягненок, – то есть триста, если считать не только Вашингтон, – Джошуа педантично поправил его.

– Во времена войны за независимость Вашингтона и в проекте не было, как говорят русские, – его лицо мимолетно помрачнело, – почему ты вспомнил историю?

Хаим и не знал, зачем он сегодня заехал на Арлингтонское кладбище.

– Вернее, знаю, – понял он, – за мной не следят, я перекочевал в список хороших парней, но я по привычке путаю следы, – он постоял у могил Горовицей и заглянул к Мозесам.

– С вашей внучкой все хорошо, – Хаим коснулся белых надгробий, – спите спокойно, герои Америки, – на участке Горовицей он отвел глаза от камня с краткой надписью: «Полковник Меир Горовиц, 1915 – 1959». Место гибели отца не указывалось.

– В могиле нет тела, – вздохнул он, – получается, что Кепка позаботился о еврейском погребении для папы, – Хаим знал, почему так случилось.

– Потому что папа похоронил Паука и ухаживал за его могилой, – он неожиданно заплакал, – мы сплетены одной судьбой и эту связь не разорвать, – туристы оглядывались на него. Хаим услышал шепот за спиной: