Александр Прозоров - Соломея и Кудеяр

Отделанная золотом, расписанная картинами из Нового Завета, высокая посольская зала дворца шуршала мехами и сукном, перестукивалась посохами, гудела множеством голосов. Ныне сюда собралось столько людей, что при своих изрядных размерах палата все равно казалась маленькой. Снаружи, за каменными стенами, запели куранты башенных часов, возвещая полдень, и вместе с сими звуками распахнулась внутренняя дверь. В зал твердой походкой вошел Великий князь – с гладким еще, вовсе не старческим лицом, украшенным седой, коротко стриженной бородой, и с гладко бритой головой, прикрытой тафьей из вышитой золотом замши, в кашемировой, тяжелой от золота ферязи, поверх которой лежал легкий плащ – подбитая соболем епанча. Величие правителя державы доказывала не шуба, а широкое оплечье – ворот в локоть шириной, плотно усыпанный драгоценными самоцветами, лежащими поверх сплошного золотого шитья.

За государем, опираясь на серый, с рубином наверху, посох, степенно ступал митрополит, который мог позволить себе надеть лишь легкую серую рясу, спешила дворня – конюший, постельничий, кравчий, и лишь самым последним, с преувеличенной скромностью, ступал Василий – в одном лишь коричневом кафтане, из-под которого выглядывали замшевые сапоги, в однотонной тафье и с чистым, без украшений, поясе. Он скромно опустил голову, как и полагалось сыну, готовому принять отцовскую волю.

Иван Васильевич поднялся на возвышение, сделанное возле восточной стены, сел на резной трон слоновой кости. Свита пристроилась справа, митрополит остановился слева, Василий встал перед троном, лицом к отцу.

Зал притих.

– Понял я ныне, бояре, что сын мой, чадо, кое так долго считал я дитем малым и неразумным, вырос и возмужал, – с легкой хрипотцой провозгласил государь. – Помощником стал в делах державных, советы дает разумные, тревоги мои разделяет, в походы ратные просится. Сим доказал Василий, что пора ему покидать гнездо родительское. Мужем истинным становиться, продолжателем рода великокняжеского, отцом семьи и хозяином дома своего. Слышишь меня, сынок? Пора!

– Воля твоя, батюшка, – еще ниже склонил голову княжич.

– Посему, Василий, повелел я собрать со всей Руси дев самых красивых, душой и телом чистых, достойных разделить с тобой судьбу твою, ложе твое и заботы семейные, матерями стать будущих правителей священной земли русской. Посмотри на них и выбери ту, с коей разделишь жизнь свою отныне и до последнего смертного часа… – Великий князь откинулся на спинку трона и хлопнул в ладони.

Снова отворилась внутренняя дверь, но на этот раз в нее буквально вплыли легкой семенящей походкой семь девушек. Не поднимая глаз от пола, они бесшумно скользнули через зал и широкой полудугой остановились перед троном: чарующие красотой и статью, одетые все, кроме одной, в шелка и бархат, осыпанные драгоценностями. Все с толстыми, перекинутыми вперед через плечо косами с вплетенными в них лентами – знаком своей зрелости. Но еще немного – и кто-то из них разделит свою косу надвое, как положено замужней женщине, матери семейства, и начнет взрослую, самостоятельную жизнь.

– Да благословит тебя Господь, да направит он верно твою руку, – перекрестил княжича митрополит и передал ему в руку две темно-бордовые шелковые ленты: – Иди, избери себе достойную жену, а нам государыню, матушку земель православных.

Василий наконец-то развернулся, немного постоял в задумчивости, затем двинулся к краснеющим на глазах невестам. Остановился возле первой:

– Доброго тебе дня, красавица.

– И тебе доброго дня, всех благ и мудрости, Василий Иванович, – мелодичным, как журчание ручейка, голосом ответила девушка.

Княжич сделал шаг дальше и опять поздоровался…

Так он обошел всех гостий, после чего вернулся к единственной, одетой лишь в скромное белое платье и повязанной белым платком, и протянул ей шелковые ленточки:

– Вот, прими подарок мой скромный, неведомая красавица. Желаю, чтобы вплела ты эти ленты в косы свои, а судьбу свою с моею навеки переплела.

– Благодарствую за подарок сердечный, княже. – Девочка крепко сжала ленточки в правом кулачке, а княжич взял ее за левую руку и вывел вперед:

– Вот, батюшка мой Иван Васильевич, сию красавицу выбираю!

– Скажи нам, кто ты, дитя мое? – наклонился вперед Великий князь.

– Соломонией отец с матушкой нарекли, государь, – чуть приподняла голову девочка. – Дочь боярского сына Юрия Константиновича, внука Сабура.