Андрей Лушников - Опрокинутый жертвенник

Замыкало триумф Элпидия мычащее стадо быков, которых приготовили для торжественной жертвы. Рога их украшали разноцветные ленты, а бока лоснились от благоухающих эссенций. Жертвенное стадо гнали веселые пастухи и кричали что-то по-сирийски. Загорелые, в козьих шкурах, с полупустыми винными мехами, они проследовали в пыли, как призраки и исчезли за триумфальной аркой. Сзади жертвенных быков подгонял пастушок, почти ровесник Элпидия. Ученик теурга увидел, как у него развязался ремешок на сандалии, юноша присел его завязать и вдруг растерянно посмотрел в сторону. Убирая волосы с пыльного лба, пастушок подался вперед и, когда в невероятном удивлении он наклонился почти к самому лицу спящего, – Элпидий проснулся.

Ученик теурга открыл глаза и прислушался. Поверх сопения и храпа, доносившихся из соседних комнат, где-то в глубине сада звенел-заливался самозабвенный сверчок. Зябко тянуло предутренней свежестью. Элпидий накинул на плечи одеяло и вышел в сад. Огромное звездное небо, подпертое с четырех сторон крытой колоннадой, уже немного поблекшее на востоке, всей своей глубиной нависало над ним. Пегас в стремительном беге распластал свои крылья, Рыбы уплывали в светлеющую бездну, Юпитер подпер половинку Луны, и она светила невыразимо ярко в глубокие глаза юного ученика теурга.

– Что, не спится?

Элпидий не сразу разглядел Евтиха. Он что-то делал у большого белого камня, лежащего посредине сада.

Юноша посмотрел снова задумчиво в небо:

– Скажи, Евтих, правда, что тот, кого выбирают боги, живет долго? Вот наш учитель, ему уже скоро семьдесят.

– Не знаю, что тебе и сказать, Элпидий. Ямвлих великий теург и маг. Я сам видел, как на него проливался золотой дождь Зевса. А о других, кого отметили боги, я, наверное, знаю и твоего меньше. Знаю, что Пифагор прожил сто лет. И что богоизбранный Плотин умер от какой-то ужасной язвы, а Порфирий вроде бы от неядения мяса…

Евтих осекся и прислушался. Из глубины дома раздался звон хозяйского колокольчика.

Раб извинился и ушел. Элпидий остался наедине со своими мыслями о богоизбранных и о влиянии богов на длину их земной человеческой юдоли. Но так ни до чего определенного не додумавшись, вышел через калитку на заднем дворе дома в рощу Дафны.

Дафна в этот предутренний час была чарующе таинственна и тиха. Среди темных свечек кипарисов белела новыми стропилами крыша храма Зевса. Рядом, погруженное во мрак, угадывалось небольшое святилище Артемиды. Ласково журчала родниковая вода, собираясь в ручьи и наполняя бассейны и фонтаны, скульптуры, как привидения, отсвечивали белесой дымкой между лаврами. А в центре этого таинственного великолепия, над пирамидами кипарисов возвышался величественный храм Аполлона. Даже сквозь темноту аллей ученику теурга виднелись отсюда и широкие белые мраморные ступени храма, и массивные колонны, подпирающие свод этого огромного параллелепипеда. И все эти формы красоты священной рощи, казалось ему, держались на одном пронзительном звоне сверчка. Священная Дафна притаилась, ожидая рождение бога-солнца.

Элпидий вернулся в сад, положил на ограждение портика одеяло и увидел Евтиха на том же месте, у камня, как будто он никуда не уходил.

– Что это за камень, Евтих?

– А ты разве не знаешь? – удивился раб.

– Нет. Мне никто не рассказывал о нем, – ответил Элпидий смутившись.

– Это священный камень. Говорят, что именно здесь, на этом месте Аполлон высыпал стрелы из колчана, горюя о потере любимой Дафны.

– И что, при помощи этого камня учитель будет общаться с богами? – В голосе Элпидия дрогнуло сомнение.

– А ты ожидал чего-то иного? – услышал он за спиной и повернулся: из дома в сад выходил Ямвлих, уже одетый в белые одежды мага. Он выглядел бодро, как будто не спал вовсе и не пил вина на пиру.

– Господин наш Гермес трижды Величайший говорил, что общение с богами происходит с помощью трав, камней и ароматов. А через теургическую молитву боги являют себя нам не далее, чем на расстоянии вытянутой руки.

– И так может быть всю жизнь? – загорелись глаза Элпидия.

Ямвлиха умилила наивность ученика:

– Даже всю жизнь, мой юный друг, – и он улыбнулся ему как ребенку.

Юношу воодушевила эта улыбка:

– А что для этого надо сделать прежде всего, учитель?

Теург, благословляя, положил Элпидию на голову руку.

– Закуй тело в цепи воздержания, и обрящешь свободу от Духа, который тебя наполнит.

Евтих посмотрел от священного камня снизу вверх на хозяина: