Андрей Лушников - Опрокинутый жертвенник

– Я не вижу орла, учитель. Но в Риме и в Медиолане я участвовал в общественных гаданиях, на которых жрецы удивительно точно предсказывали не только по полету птиц, но и по звуку их крыльев.

– И что ты скажешь? – прищурил карие глаза великий теург.

Феодор смутился:

– Я думаю, что боги примут наши жертвы благосклонно.

– А я вижу иное. – Ямвлих еще раз посмотрел пристально в небо, опустил взгляд долу и отступил в сторону. – Эта нечистая дорога, – сказал он с расстановкой, внимательно смотря себе под ноги. – По ней только что провезли покойника. Нам надо поискать другую.

Все его ученики недоуменно уставились на каменистую дорогу, как будто на ней могло быть написано, что вот здесь, в этом самом месте недавно провезли мертвеца. Ямвлих посмотрел по сторонам и, увидев между виноградниками другой проселок, перешел на него и зашагал уверенно дальше. Пристыженный Феодор, Евфрасий и Элпидий послушно двинулись за ним, однако Эдесий удержал за плащ брата Евстафия и сказал:

– Учитель, наверное, неосмотрительно доверился столь легкокрылому оракулу. Он так высоко воспарил к богам, что его не увидел даже искусный в гаданиях Феодор. Я уверен, что мы пройдем в Дафну этой дорогой и не встретим по пути ни могильщиков, ни плакальщиц.

Юный Элпидий прислушался к словам Эдесия и встал в нерешительности на полдороге. Сам он бывал в Дафне до этого только дважды, но тогда он ехал с отцом не по этому проселку, а по мощеной дороге стороной. Ямвлих же совсем недавно переехал в Антиохию из Апамеи и еще плохо знал ее окрестности. Юноша посмотрел вслед учителю. Философ шел не оглядываясь. Элпидий подумал: «А все же интересно, кто же окажется прав, учитель или Эдесий?» Его красивые брови сдвинулись, он еще постоял с минуту в нерешительности и побежал догонять друзей-философов. Юношеское любопытство победило, он заспешил по «нечистой» дороге вслед за братьями-каппадокийцами.

Отойдя от учителя совсем недалеко, ученики теурга увидели возницу, который вел им навстречу под уздцы мула, впряженного в пустую повозку. Следом шли несколько мужчин и женщин в темных траурных одеждах, они несли нехитрый поминальный скарб и твердили заупокойные молитвы. За ними с изможденными лицами плелись уставшие флейтисты.

– Эта дорога ведет на кладбище? – спросил Эдесий у возницы, поравнявшись с его повозкой.

– Здесь только один путь к праотцам. И вы идете верной дорогой, – ответил тот невозмутимо.

Элпидий зябко передернул плечами. Слова возницы прозвучали слишком зловеще, совсем как шутка самого Харона. Он глянул в небо, как бы ища в нем ямвлихова орла, и вдруг вспомнил рассказ учителя о гении Сократа. Тогда с Сократом произошло именно так, как сейчас с Ямвлихом: он услышал голос гения, каким путем надо идти, но ученики не послушались его и пошли неверной дорогой, а в конце ее вывалялись в грязи со свиньями. Юноша хотел напомнить этот случай Эдесию, но тот в своем упрямстве оставался неумолим.

– Что, друзья, пойдем скажем умершему «Спи с миром»? – обратился к спутникам Эдесий.

Евстафий неуверенно пожал плечами. Элпидий во избежание несчастия поплевал себе за пазуху и нащупал под туникой яшмовый амулет, на котором с одной стороны был вырезан бог Серапис с таинственной полуулыбкой и хлебной мерой на голове, а на другой – магическая формула: «Серапис Защитник от стрел». Юноша мысленно обратился с молитвой к Серапису и, резко повернувшись, чуть ли не бегом пустился в обратный путь. А Эдесий напротив, не боясь оскверниться и посмеявшись удачной шутке погонщика, начал расспрашивать его о том, как звали покойного, своей ли смертью он умер, или ему кто помог? И это означало, что Эдесию пошло в прок знакомство с философией киников в Афинах.

Когда запыхавшийся Элпидий нагнал неторопливо идущую четверку, Ямвлих по-прежнему вел неспешную беседу. Юный ученик, опустив голову, зашагал рядом с учителем. Ямвлих по-отечески похлопал его по плечу и, как будто на самом деле ничего не произошло, пустился дальше в разговор с Феодором, Сопатром и Евфрасием о сути магической практики. Феодор хитро подмигнул Элпидию, в глазах Евфрасия возник немой вопрос. Юноша, отвернувшись от великого магистра, незаметно кивнул ему.

За беседой о магии они не заметили, как вошли в священную рощу Дафны – рощу Зевса Олимпия и Пифийского Аполлона, окруженную роскошными виллами сановников, и приблизились к скромному дому теурга. Дом Ямвлиха стоял, оттененный лаврами Дафны, на равном расстоянии и от вычурного роскошества вилл, и от блестящей на солнце брусчатой дороги, разрезающей долину за излучиной Оронта. Тень под священными лаврами темнела, словно глубокий грот, и из нее вытекал широкий ручей. Он делал у дома теурга резкий поворот и рушился в водопад высотой в три локтя, разбиваясь внизу о круглые позеленевшие камни. У дверей гостей уже ожидал раб-смотритель ямвлихова дома Евтих, коротконогий и улыбчивый. Гости магистра медленно проследовали за ним в полутемную прохладу дома.