Серж Арденн - Анжуйцы

– Луи, нужно уходить, Гаспар говорит, что на улице слышится оживление!

Де Ро схватил за горло сдавшегося врага, и злобно прошипел:

– Где твой хозяин?! Где Жермонтас?!

Испуганный аркебузир, дрожащей рукой, указал на деревянный люк в потолке, который очевидно, вел на чердак. Друзья, подняв головы, с отчаяньем глазели на недосягаемый ход.

– Дьявол, нет времени! Гаспар, поджигай дом! Уходим.

Не прошло и четверти часа, как анжуйцы поднялись на пригорок, вблизи Западных ворот города. Остановив гарцующих на месте коней, они обернулись, вглядываясь в черный силуэт ненавистного городка, который освещал столб огня, словно красно-оранжевый цветок, поднявшийся над спешно оставленным ими домом.

****

В это самое время, в тиши одного из маленьких домиков, провинциального Лез-Узаж, седовласый мужчина, со слезами на глазах, прижимал к груди заплаканную девушку.

– Не плачь, не плачь милая Мариэтта, видишь, мир не без добрых людей.

А трое анжуйцев, рассекая ночную мглу, подгоняя рысаков, уже мчали в далекий и неведомый Тарб, затерянный где-то среди пустынных холмов Гаскони. Город, где было условлено о встрече с друзьями, что, несомненно, придавало сил и согревало сердца на нескончаемых и живописных дорогах французского королевства.

1 протазан – колющее древковое холодное оружие.

2 аркебуза – фитильное, дульнозарядное ружье, один из первоначальных образцов огнестрельного оружия.

ГЛАВА 28 «Принц Конде и граф да Ла Тур»

ФРАНЦИЯ. ГОРОД ШАТОРУ.

К югу от Орлеана, на реке Эндр, у дороги соединяющей Париж с Тулузой, стоит городок Шатору, один из множества городов французского королевства, имеющих свою дивную и многогранную историю, уходящую корнями в темное прошлое. Наше повествование, в самой малой степени коснется этого прекрасного местечка, приоткрыв книгу летописи лишь на странице нас интересующей.

Итак, в Тысяча Шестьсот Шестнадцатом году, Тринадцатый Людовик возвёл Шатору в герцогство и отдал его «дорожайшему» родственнику, Генриху Второму Бурбону, принцу Конде, чьей вотчиной, с этого момента, он по праву и является.

Династия Бурбонов, к которой принадлежат Конде, не только одна из древнейших, но, пожалуй, и самая многочисленная, из европейских монарших домов. Этот древний род берет своё начало от Капетингов, являясь младшей ветвью сего, некогда могущественного, королевского дома. Династия происходит от Робера (1256-1317), графа де Клермон, по жене сира де Бурбон, младшего сына Людовика Девятого Святого. Длинная цепь событий, предшествовавших восхождению на трон, первого представителя Бурбонов, Генриха Наварского,– ставшего впоследствии королем Генрихом Четвертым, взошедшего на престол благодаря пересечению с другой ветвью Капетингов – Валуа, заслуживает отдельного внимания и подробного описания, что невозможно, не утомив читателя, сделать в рамках нашего изложения. Поэтому нам придется обойтись короткой справкой, которая хоть сколько-нибудь прольет свет на родственные хитросплетения тогдашних сюзеренов.

Ещё до провозглашения Генриха Наварского королем Франции, от основного древа рода Бурбонов, отделились несколько ветвей, представителями одной из которых и являлись принцы Конде. Впрочем Конде стали принцами крови, лишь после восхождения на престол Генриха Четвертого. Почувствовав близость к трону, они немедленно продемонстрировали свой неукротимый норов и непомерные аппетиты, не позволяющие нацеливаться на меньшее, чем корону Франции. И стоит отметить, что эти дерзкие притязания были небезосновательны. По этой причине, отношения, покойного короля, Генриха со своим «первым» кузеном, как называли Конде при Дворе, были довольно сложные, и справедливо было бы признать – при юном Людовике, ничуть не изменились. Молодой король имел личные, хотя и отличные от отцовских, причины остерегаться коварного родственника, порой намереваясь наладить с ним отношения посредством дорогих подарков, одним из которых и был город Шатору, куда мы с вами и направимся.

принц Конде

На первый взгляд Шатору ничем не отличается от прочих городов центральной Франции, расположившихся у подножия лимузенского плоскогорья. Те же стройные очертания церквей, с устремленными вверх шпилями, возвышающимися над узенькими извилистыми улочками, стиснутыми рядами островерхих домиков под красной черепицей; то же смешение камня, дерева и соломы, наполнявшего однообразный городской пейзаж; та же бесконечная череда фасадов, прерванных маленькими уютными площадями с вечно галдящими и снующими горожанами. Всё здесь кажется таким же, как и везде. Но это суждение правильно настолько, насколько и ошибочно. Ведь если поинтересоваться о городишке у любого из здешних обитателей, вы услышите мнение противоположное суждению, высказанному выше, подслушанному нами у завистливых соседей, населяющих какой-нибудь Бурж, Вьерзон или даже Бюзансе.