Серж Арденн - Анжуйцы

Жермонтас, изогнув сутулую спину, уперся локтем в колено, а кулаком, другой руки, в бедро. Его вселяющий страх силуэт, напоминал стервятника, нависшего над жертвой. Не спуская хитрых прищуренных глаз, он внимательно наблюдал за бароном, пытавшимся донести до своего спасителя собственную точку зрения.

– Во-первых, если изложенные вами обстоятельства так серьезны, ручаюсь, что всё это проходит не без участия герцогини де Шеврез. А мой покровитель, как, впрочем, и я, не в восторге от её милого общества. Именно это, в первую очередь, заставляет меня, отклонить ваше любезное приглашение»

Пытаясь придать лицу бесхитростности, натянуто улыбнулся гость. Теряя терпение и отчасти самообладание, хозяин решил ответить «любезностью» на «любезность.

– Ну, что ж, если мы с вами встали на скользкий путь откровенности, то извольте и вы выслушать мои соображения. Вы, барон д’Эстерне, один из дворян Шампани, являющихся сторонниками графа Суассона, имя которого так старательно умалчиваете, называя просто своим сузереном. Не знаю, за что вас схватили люди кардинала, но знаю наверняка, Ришелье не арестовывает без веских причин. Вы враг «Красного герцога», а недругов он не щадит. Я полагал, если вы его враг, стало быть, можете стать моим другом. Именно по этой причине я, рискуя головой, вырвал вас из лап кардинала. Но, видимо, просчитался.

Шевалье разглядывая свою, довольно грубую, как для дворянина, кисть, теребил один из перстней с массивным рубином. Его голос был тих и внятен, как будто он разговаривал с ребенком или немощным стариком, что, в сущности, для молодых, а порой и зрелых мужчин, является одним и тем же. Жермонтас не выпячивая неприязни, всё же, не пытался скрыть разочарования, постигшего его, после, вполне откровенных признаний барона. Словом проницательный шевалье осознал, с кем свела его судьба, и понял, что унижает себя, объяснениями с подобным человеком.

А, что же д’Эстерне? Он был лишь тем, кем был. По крайней мере, так казалось Жермонтасу. Уместно лишь заметить – если представить, что барон своим поведением намеревался одурачить хозяина дома, то сделал он это, более чем виртуозно.

– Вы рветесь в замок Бланше-ле-Тур, где, как говорите, собираетесь отсидеться? Весьма опрометчиво. Всем хорошо известно, что эта твердыня принадлежит принцу крови де Суассону, и что Бланше не просто замок графа, а место где скончался его батюшка, Шарль де Бурбон. Эта крепость, древняя вотчина Суассонов, где прятаться опальным сторонникам графа, по меньшей мере, глупо. Этот совет -последнее, что я для вас сделал, и на этом покончим с благотворительностью.

Слова шевалье, заставили д’Эстерне побледнеть от ярости. От рассуждений Жермонтаса, за лье 4разило пренебрежением, обнажавшимся, с каждым сказанным словом.

– А ваш отказ.. .впрочем, это ваше дело.

Хозяин, демонстрируя нежелание более продолжать бессмысленный, на его взгляд, разговор, не вставая, дотянулся до кувшина и осушил оставшееся в нем вино.

– Ваш конь отдохнул, и вы можете отправляться куда и когда вам будет угодно.

Шевалье, не глядя на гостя, кивнул и, взяв в руки лютню, наполнил комнату чарующими звуками, едва ли совместимыми с состоявшимся разговором. Барон напряженно произнес:

– И вы не боитесь, что я предам вас?

Жермонтас гаигранно рассмеялся.

– Вы?! Да Господь с вами. Я ещё не слышал о человеке способном рисковать головой, не имея, хотя бы призрачных шансов сберечь её. Могу вас заверить, в вашем случае, на спасение нет даже надежды. Ришелье казнит вас, как только вы попадете ему в руки. Кардинал не терпит предательства. А вы, в его глазах, являетесь таковым, даже если донесете на его врагов, тем самым желая спасти жизнь самого Преосвященства. Уж поверьте мне, я знаю этого человека. Я даже не упоминаю тех причин, по которым вы были арестованы. Мне они не известны. Но одно я знаю наверняка, в замок Лош, так просто не ссылают. Всего этого достаточно для того, чтобы вас колесовали, затем воскресили и ещё раз умертвили, отрубив голову. А теперь прощайте, нам не о чем более говорить.

Барон заставил себя вежливо раскланяться. Он вышел из комнаты, и, спускаясь по крутой лестнице, искривил лицо в высокомерной улыбке. Жермонтас же, вскочил, как только услышал стук копыт, из раскрытого окна. Его лицо, обезобразил звериный оскал, он швырнул в угол комнаты лютню, и едва слышно прошипел:

– Каков мерзавец!

Глаза шевалье забегали по комнате, шипение сменил крик:

– Дюпон! Дюпон, черт тебя забери!