Серж Арденн - Анжуйцы

Демонстрируя чудеса сдержанности, анжуец любезно произнес:

– Простите месье, с кем имею честь?

– Зовите меня просто – Фруассар, маркиз де Фруассар.

Услужливо, с легким налетом высокомерия, прощебетал рыжий маркиз. Нарочитый тон его, в котором преобладала пренебрежительность в большей степени, чем учтивость, окончательно вывели из равновесия шевалье. Рука анжуйца потянулась к эфесу.

– Вы позволяете себе лишнее, маркиз! Какого черта вам нужно!

Маркиз приподнял руки, направив в сторону Луи открытые ладони, чем намеревался успокоить молодого и столь гарячего дворянина, одновременно демонстрируя нежелание браться за оружие.

– Спокойнее месье, спокойнее! Здесь не время и не место выяснять отношения. Но могу вас заверить, вы сделали роковую ошибку, и я не стану томить вас ожиданием. Клянусь Астаротом 2, можете быть уверены, ваш вызов принят. С этого момента, ждите и готовьтесь к самому страшному.

Лицо Фруассара преобразилось, сделавшись зловещим.

– А нужно мне, коль вы изволили побеспокоиться, всего ничего…что бы ни вы, ни ваши друзья не совали свои носы в чужие дела. А ещё лучше, поскорее убрались отсюда, вот что я хотел вам сказать.

Рыжий вновь улыбнулся своей омерзительной улыбкой, с угрозой прошипев.

– А то ведь могут быть неприятности, серьезные неприятности, любезнейший господин де Ро.

Он едва заметно поклонился, не спуская глаз с анжуйца.

– Ну да ладно, шевалье. Заболтался я с вами, увы, мне пора. Если вы те, за кого себя выдаете, то вскоре уберетесь из города. Если нет… до свидания, господин де Ро. Хотя нет, скорее прощайте. Клянусь Астаротом, до встречи в преисподней!

Последняя фраза заметно развеселила маркиза. Он зловеще улыбнулся, надел шляпу и спешно зашагал в сторону людной улицы. Де Ро глядя, как быстро удаляется его недавний собеседник, прошептал:

– Нет, его нельзя упускать.

Анжуец осторожно крадучись припустился вслед за недавним знакомым. Проследовав не многим менее квартала, Луи увидел, что Фруассара ожидает карета. Маркиз приблизившись к экипажу, обернулся и пристально осмотрелся. Де Ро бросился в сторону, пригнувшись, укрылся за громоздкой крестьянской телегой, не прерывая наблюдения. Фруассар открыл дверцу кареты, откуда выглянула прекрасная особа, в которой шевалье, не без труда, узнал герцогиню де Шеврез. Её красивое лицо источало изысканную бледность и тревогу. Маркиз поцеловав руку герцогине, запрыгнул в салон, развалившись на бархатном сиденье. Уже через мгновение, из-за занавески, закрывавшей оконце экипажа, появилась его рука в черной перчатке, и легкое постукиванье ладонью по дверце, заставило возницу щелкнуть кнутом, направив лошадей в сторону башен замка Реё.

Лицо де Ро вытянулось в величайшем изумлении. Герцогиня де Шеврез в компании только сейчас беседовавшего с ним дворянина, показалось анжуйцу неимоверным, чем-то, во что трудно было поверить. Он всего лишь раз, в Туре, куда ездил с отцом на ярмарку, видел блистательную де Шеврез, первую, не считая, королевы, даму Франции. Увидев герцогиню вторично, он осознал правоту слов случайного попутчика, едва знакомого дворянина из Нанта: – «Кто видел её хоть раз, не в состоянии забыть никогда»

– Вот так да-а-а. Невероятно!

Протянул шевалье и быстрым шагом поспешил в «Хромую лягушку». В его голове путались мысли: – «Сама де Шеврез в этой дыре – Лез-Узаж! А Фруассар, судя по всему важная птица, если герцогиня приглашает его в свой экипаж…»

****

В небольшом доме, на окраине городка Лез-Узаж, за обеденным столом, двое вели непринужденную беседу, что не мешало им вкушать вполне изысканную снедь. Стол был уставлен тарелками с разнообразными яствами, плотно оточившими четыре глиняных кувшина с прелестным сомюрским мускатом. Но свиные котлеты, каплун с рисом, яичница с петушиными гребешками, больше не привлекали внимания насытившихся господ. Они, развалившись в креслах, беззаботно поцеживали прохладное вино, казалось, забыв обо всем на свете, и в то же время что-то незримое, едва уловимое, свидетельствовало о предрасположенности дворян к серьезной, обстоятельной беседе.

Один из присутствующих, худосочный мужчина, лет сорока, закинув ногу на ногу, с лукавой улыбкой, изучающе разглядывал собеседника. Его длинные пальцы перебирали струны лютни, а тонкие губы подергивались, волнуя нитевидные усики, придававшие дворянину молодцеватый вид. Шевалье де Жермонтас, а это был именно он, заставлявший лютню изливать свою четырнадцати струнную душу, обратился к собеседнику тихим, елейным голосом: