Олег Малахов - Не Близкие Люди, Морана

Трое других адвокатов, самые лучшие в этом городе, к которым он уже обращался, отказались вести его судебный процесс с Модзалевскими. Модзалевского слишком хорошо знали в городе. Он был всюду свой человек, и притом его все искренно любили и уважали. И упомянутые адвокаты не могли решиться выступить против него в таком щекотливом деле.

– Видите ли, – заявил Лукомскому один из них, – ко мне уже обращался до вас Николай Павлович, и я ему дал некоторые советы. Мне теперь неправильно было бы брать ваше дело.

Это была совершенная правда, но Лукомский счёл это объяснение нежеланием браться за его дело и, в сущности, он был прав.

– Формально вы правы, – говорил ему другой адвокат, – конечно, закон стоит на вашей стороне, и суд, скорее всего, встанет на вашу сторону… Но я не могу взяться за ваше дело. Как бы вам сказать?… Из-за своих моральных принципов…

Третий адвокат отказался из-за нехватки времени.

Оставался только этот – Миллер.

Он пользовался славой ловкого, хитрого адвоката, но принадлежал к составу адвокатуры другого судебного округа. В здешнем его не хотели принимать и сторонились его. О нём ходили нехорошие слухи, что он совершенно не чурается методов и готов пойти на всё, чтобы выиграть дело. А сам он, преимущественно, занимается только бракоразводными делами. Лукомскому очень не хотелось обращаться к нему, так как он боялся запятнать себя связью с человеком, у которого такая неприятная репутация. Но выбора ему не оставили. И вот он сидел в приёмной Миллера.

Он уже был здесь три дня тому назад. Но тогда Миллер ничего толком ему не сказал, отделался общими фразами, и заявив, что он очень занят, просил зайти ещё раз на этой неделе. Это была обычная адвокатская хитрость. Миллер плохо знал эту часть гражданского права, и ему нужно было время предварительно подготовиться.

Лукомский просидел в тишине минут десять. Но вот распахнулась дверь, и в приёмную быстро вошёл молодой человек в модном летнем пиджаке. Это был помощник Миллера.

Поздоровавшись с мрачным Лукомским, он подошёл к двери кабинета, раскрыл громадную записную книжку, отметил сегодняшнее появление Даниила Валерьевича, а затем раскрыл дверь и, с видом: мол, мне можно, а тебе нельзя, скрылся в кабинете.

Прошло ещё несколько томительных минут, прежде чем за дверью раздался чей-то неприятный и ленивый голос.

– Ну, и что же, подали отвод по этому делу?

Помощник что-то слабо пробормотал.

– Что же вы, чёрт возьми, мешкаете? – рассердился неприятный голос. – Ведь проиграем и это дело!

Помощник пробормотал ещё что-то.

– Клиент? Какой это? А, тот самый! Ну, просите!

Дверь распахнулась, и уставший от напряжённого сидения в неудобном кресле Лукомский наконец-то вошёл в кабинет.

В кабинете всё было тоже мрачное, роскошное и декадентское. Огромный письменный стол с массивными бронзовыми украшениями был завален бумагами, книгами и шикарными письменными принадлежностями. В глаза невольно бросалась громадная серебряная чернильница в виде замка с башнями. Над письменным столом, исходя из стены, висели светильники в виде факелов. Бронзовая Фемида на отдельной тумбочке взвешивала законы и пылающие сердца и, при внимательном рассмотрении, тоже была светильником. Всё это тоже должно было производить впечатление на клиентов. Но ещё большее впечатление производила фигура самого Миллера. Он имел вид восточного идола: толстый, обрюзгший, с маленькой бородкой, с крупными губами и опухшими красными глазами. Он сидел в огромном кресле, покрытом резьбой и позолотом, что ещё более делало его похожим на идола.

Миллер поздоровался с Лукомским и указал ему на одно из двух кресел напротив. Помощник же примостился, с блокнотом и карандашом, на другое.

– Ну-с, Даниил Валерьевич, сегодня я свободен, и мы побеседуем как надо, – начал Миллер, – если курите, прошу не стесняться.

Он подвинул к Лукомскому бронзовую пепельницу в виде раскрытой пасти дракона и вазочку с папиросами.

– Мы можем предъявить иск? – сразу перешёл к делу Лукомский.

– Я полагаю, что да! – неспешным тоном ответил адвокат. – Вот он, – указал толстым пальцем на помощника, – сейчас прочитает нам соответствующие статьи тома десятого и кассационные решения, и вы убедитесь сами, что это вполне выполнимое предприятие. Прочтите, Рудольф Владимирович!

Помощник уткнулся в блокнот и начал:

– Статья 164-я: «Власть родительская простирается на детей обоего пола и всякого возраста с различием и в пределах, законами для сего поставленных».