Виктория Хислоп - Однажды ночью в августе

Мимо проскочила какая-то девушка.

– Увидимся позже, тетушка, – только и успела бросить она.

– Это Элли, – сказала хозяйка. – Моя племянница.

Манолис заметил, что у девушки длинные темные волосы, тонкая фигурка и мелодичный голос.

– Она работает в большой захаропластио на берегу моря, – гордо добавила женщина, имея в виду огромную кондитерскую, которую они проходили по пути к пансиону.

«С ее бледно-розовой кожей она и выглядит так, будто сделана из сахара», – подумал Манолис.

– Какое у тебя счастливое число, агапе му ? – спросила хозяйка, позвякивая связкой ключей.

С самого детства Манолис верил в свою удачу. Но сейчас ему казалось, будто удача оставила его, – настолько опустошенным он чувствовал себя из-за недавней потери.

– Что ж, если на ум ничего не приходит, – весело продолжила женщина, – поселим тебя в комнату номер девять. Хорошая, с видом на улицу. И рядом с ванной. Думаю, тебе там понравится.

Анна родилась девятого числа. Он выбрал бы именно этот номер.

Еще одна женщина прошла мимо них по лестнице.

– Калиспера , кирия Агати, добрый вечер! – поздоровалась она на ходу, мельком взглянув на Манолиса.

– У нас тут живет всего парочка таких, как она, – прошептала хозяйка, как только женщина скрылась из виду. – Но буйных они к себе не водят. И работают, как правило, днем. Так что не волнуйся, ночью у нас тихо.

За означенную цену Манолис большего и не ждал. Впрочем, у него не было возражений. В прошлом он проводил много времени в компании проституток и не сомневался, что вновь окажется с ними под одной крышей.

Хозяйка подошла к двери в конце коридора, отперла ее ключом и распахнула. Полосатый матрас был весь в пятнах, на спинке кровати висело сложенное покрывало. В углу комнаты стоял комод из потемневшего красного дерева, а на полу под окном виднелись кувшин и таз. Также в комнате имелся сломанный деревянный стул, на который можно было бросить одежду. Манолис останавливался в местах и похуже, так что в целом такие спартанские условия его устраивали. В конце концов, его дом в Элунде тоже был довольно скромным, разве что спальня побольше. Но Манолис не искал роскоши.

– Итак, пятьсот шестьдесят драхм в неделю, включая прачечную и свет. Любые дополнительные услуги оплачиваются сверх этой суммы. Оплата – в конце каждой недели. Я знаю, что происходит, когда вы, мужчины, получаете жалованье. К утру воскресенья у вас в кармане уже ничего не остается, – засмеялась хозяйка. – Деньги вперед. А потом можешь идти, куда пожелаешь.

«Эту кирию Агати не проведешь», – подумал Манолис.

И хотя цена за комнату отличалась от той, что хозяйка назвала вначале, ему было уже все равно.

– Так и сделаю, – заверил он ее.

– Я не хочу знать о тебе ничего, кроме имени, – твердо сказала кирия Агати.

– Манолис, – коротко ответил он, ни на секунду не сомневаясь, что его хозяйка – та еще сплетница. Через день или два имя Вандулакиса могло появиться в газетах даже здесь, на другом берегу Эгейского моря, и Манолису меньше всего хотелось подвергаться допросам этой добросердечной, но, без сомнения, очень болтливой женщины.

– Манолис, – повторила она с улыбкой. – Ты наверняка приехал с Крита утренним паромом?

Манолис кивнул.

– Чтобы никаких женщин в комнате не было! – неожиданно строго произнесла кирия Агати. – И никаких животных! Был тут у меня один с обезьяной в прошлом году – жуть как воняло. Так что я теперь строго к этому отношусь.

– А что насчет вот этих? – Манолис кивнул в угол комнаты, куда только что прошмыгнула мышь.

– Против домашних мышей я ничего не имею. Ради них готова сделать исключение.

Манолис от души рассмеялся. Ему нравилась эта женщина. Она была неглупа и очень искренне обрадовалась такой реакции на свою шутку.

– Что ж, тогда я принесу тебе постельное белье. На том и порешим.

Через пять минут она вернулась, что-то напевая себе под нос, и принесла серые простыни и грубое шерстяное одеяло. После чего принялась заправлять постель. Манолис же тем временем выглянул в окно и посмотрел вниз, на улицу. Она была пуста, если не считать бродячих собак.

Управившись с простынями, кирия Агати сняла со связки ключ от комнаты и отдала его Манолису. Затем еще раз взбила тощую подушку и разгладила одеяло, теперь расправленное и лежащее на кровати. Каким бы непривлекательным оно ни выглядело, Манолису не терпелось оказаться под ним. Усталость брала свое.

– Спасибо, кирия Агати, – вежливо сказал он.