Юрий Широков - Хочу, чтобы меня слышали! Книга 2. Золото Разрушителей

Петр незаметно поморщился от неудовольствия, что, впрочем, не осталось незамеченным въедливым монахом.

– Кстати, ведь до сих пор современные люди не научились предсказывать начало и окончание сияния, а вот среди эскимосов распространен миф, что полярное сияние можно вызвать свистом, а хлопком в ладоши – прекратить, – монах улыбнулся, громко хлопнул в ладоши, и сияние погасло.

– Что вы натворили! – интуитивно вскрикнул Петр и тут же осекся, извинившись: – Простите, ваше преподобие, засмотрелся. Ну прям как ребенок, – смущаясь, оправдывал он самого себя. – Надо же, поверил, что хлопком можно остановить такое.

– Да будет вам, Петр Михайлович, оправдываться. Поверьте мне на слово, некоторые личности в состоянии это делать, как бы фантастически это ни звучало. – Монах, будто успокаивая ребенка, положил руку на плечо Петра и слегка погладил его. – Я вижу, что вам, как и мне, не спится, поэтому дозвольте напроситься к вам в гости – уж очень хочется хотя бы одним глазком еще раз взглянуть на кинжал вашего младшего брата. Заодно я расскажу историю этой вещицы. Да и о сиянии можем поболтать…

Петр молча кивнул в знак согласия и жестом руки пригласил иеромонаха к себе.

В каюте, при свете яркого фонаря иеромонах, внимательно взглянув в глаза Петра, ахнул:

– Господи боже мой, да вы же серьезно больны, Петр Михайлович, дорогой! Нельзя же так себя изводить – надо лечиться. Вам, случаем, сегодня не приходили в голову разные фатальные мысли? – с тревогой поинтересовался Авель. – По глазам я вижу, что душа ваша неспокойна.

– Что было, то было – скрывать не стану, – признался Петр.

– Раздевайтесь и ложитесь в кровать, а я постараюсь вас подлечить. И не возражайте мне – я священник, а значит, врачеватель душ. А врачам отказывать нельзя, себе дороже, – тоном, не допускающим возражения, потребовал монах.

Уложив Петра в кровать, Авель заставил его закрыть глаза, прошептал про себя заклинание и провел ладонью по лицу больного, после чего тот уже через мгновение крепко спал. Монах продолжил читать молитвы, сидя у изголовья больного, еще в течение получаса, после чего, приглушив свет фонаря и вынув из ножен лежащий на столе кинжал, начал его внимательно рассматривать. Улыбнулся, убедившись, что это именно тот предмет, поисками которого он занимался уже не первый год, опустился на колени и прочел благодарственную молитву.

Петр впервые за долгие месяцы скитаний спал как младенец. Сон, который был послан ему, был красивым, радостным и поэтому исцеляющим…

К нему снова вернулись сполохи так внезапно закончившегося северного сияния, которые чудесным образом трансформировались во сне в мост Бифрост – дрожащую на солнечном ветру арку, пересекающую сказочную огненную реку Ружу для соединения мира богов и людей.

Петр почему-то знал не только названия моста и реки, но и то, что дорога по мосту – односторонняя: по ней сходят боги к людям, но людям дорога к ним заказана.

Река Ружа горела ярким огнем, не допуская живых в царство усопших, а под аркой моста то там, то здесь вспыхивали и гасли яркие огни. Это валькирии, девы-воительницы в золотых шлемах и доспехах, с огненными копьями реяли на крылатых конях и выбирали на полях земных битв храбрых воинов, чтобы забрать их после их смерти в небесный дворец Вальхаллу. Из распахнутых окон этого небесного дворца призывно светились разноцветные отблески душ умерших людей.

Пролетающая мимо симпатичная черноволосая валькирия на ходу крикнула Петру:

– Ты храбрый воин и станешь моим, но не сейчас. Будь осторожен: окна дворца открываются только тогда, когда небожителям нужно призвать в свои ряды чью-то душу. Не откликайся на зов, иначе отправишься навсегда в белое безмолвие навстречу своей гибели!

И, сделав второй круг над Петром, прошептала:

– На твоем втором корабле – предатель, он ведет вас в руки врагов, спасай священные предметы – найди его и уничтожь! А сейчас уходи, скоро начнется танец умерших душ, тебе нельзя это видеть – сойдешь с ума или погибнешь! До встречи! – прозвучала в голове у Петра прощальная фраза валькирии.

– Спасибо, – громко ответил Петр и, очнувшись от звука собственного голоса, с удивлением увидел сидящего рядом с кроватью иеромонаха с кинжалом в руках.

– Я долго спал? – спросил Петр, поднимаясь с постели.

– Минут двадцать-тридцать, не более того, – улыбнулся монах. – Кстати, как вы себя чувствуете, Петр Михайлович?

– Благодарю вас, ваше преподобие, преотличнейшим образом. Такое ощущение, что я проспал часов эдак сто, поскольку ощущаю себя осьмнадцатилетним вьюношей 7 7 Вьюноша – юноша (устар.). , – пошутил Петр.