Эдуард Филатьев - Портрет в черепаховой раме. Книга 2. Подарок дамы

Генерал быстро пересёк все комнаты и подошёл к постели Охотникова.

– Бонжур, мой дорогой! Са ва бьен? Короче, как себя чувствуешь?

– Здравствуйте, Фёдор Петрович, – тихо ответил раненый. – Так же… Как и в прошлый раз.

– И никаких улучшений?

– Увы. Скорее, наоборот. Да вы садитесь, Фёдор Петрович!

– А эти чёртовы эскулапы что говорят? – спросил генерал, усаживаясь в кресло. – Лекарства, какие надо, дают?

– Дают. Но они…

– Что?

– Как мёртвому припарки.

– Так! – важно изрёк Уваров. – Стало быть, оборону держишь?

– Держу.

– Великий Князь о тебе всё время справляется. Велел передать самые…

– Спасибо. В полку что?

– Маршируем. Строй учимся держать ровнее. Уставы вдалбливаем.

– К войне готовитесь?

– Не приведи Бог, конечно! Но если Его Величество бросит клич, костьми ляжем! Все, как один!

– Краснова что-то давно не вижу. Раньше каждый день навещал.

– Срочно отправлен в армейский дивизион!

– Вот змея!

– Кто? – с удивлением спросил генерал.

– Старушка одна. Мстительная.

– Старушки бывают те ещё! – согласился Уваров. – А наш Егор Краснов послан с секретнейшим посланием императора, содержание коего разглашать не имею права. Тем более, оно мне и неизвестно.

Уваров встал.

– Что ж, поправляйся, Алексей! Какие просьбы есть?

– Чтоб прошение моё удовлетворили.

– Рассмотрим, не беспокойся! А что Его Высочеству передать?

– Уверения в моём нижайшем почтении.

Уваров сверху вниз посмотрел на лежащего и изрёк:

– Да уж, ниже некуда!

Княгиня Голицына, прогуливаясь по гостиной, диктовала письмо. За столом сидел секретарь и старательно всё записывал.

– Самая главная наша новость – императрица родила дочь. Великую Княжну нарекли Елизаветой. Случилось сие событие третьего ноября.

– Третьего ноября, – повторил секретарь, записывая.

– Мария Фёдоровна, конечно же, недовольна. У неё вновь подозрения по поводу непонятного происхождения внучки.

– А что же тут непонятного? – удивился секретарь.

– Это, – княгиня бросила на секретаря строгий взгляд, – не нашего ума дело!

– Ясно, – тихо произнёс секретарь и обмакнул перо в чернильницу.

– Это не нашего ума дело! – повторила Голицына. – Тем более, и император к сетованиям матери не прислушивается, оставляя все её наветы без внимания. Жену навещает часто и о малютке заботу проявляет трогательную.

– Трогательную, – повторил секретарь.

– Написал?

– Да.

– Дальше! Кавалергард Охотников, о котором я тебе уже писала, всё ещё находится в постели, рана его не заживает. Как говорят, 14 ноября он получил уведомление о полной отставке.

В гостиную неслышно вошёл Панкратий и объявил:

– Кавалерственная дама Загряжская Наталья Кирилловна!

– Вот как? – удивилась Голицына. – Проси!

– А письмо? – спросил секретарь.

– Потом допишем! Ступай!

Секретарь удалился.

В гостиную вплыла Загряжская. Дамы галантно раскланялись.

– Прошу! – пригласила княгиня, и дамы расположились у стола. – Чаем потчевать? Или как государыня Екатерина?

– Как государыня! – сделала выбор Загряжская.

Голицына позвонила. Вошла горничная.

– Кофею! – приказала княгиня.

Горничная вышла.

– Как быстро уходит осень! – пожаловалась Загряжская. – Едучи к тебе, я так озябла.

– Ничего, кофей согреет!

Дверь растворилась, горничная внесла поднос с кофейником, чашками, кувшинчиком со сливками, баночкой варенья и свежими булочками.

Дамы принялись пить кофе.

– Как внуки? – спросила Наталья Кирилловна.

– Растут. Как тесто в квашне.

– Внучка, говорят, у тебя чудо?

– Да, шустра не по годам! Как и все Голицыны! Я ей почтение стараюсь внушить к роду нашему. Чтоб гордилась происхождением. Девятнадцатое колено от Гедимина всё-таки!

– А она что?

– Учудила на днях! Стала ей про Иисуса Христа рассказывать, про божественные свойства души Господа нашего. Чтоб почитала. Благоговела чтоб перед Всевышним.

– Мудро, княгинюшка, мудро! – вставила слово Загряжская.

– А она слушала, слушала и вдруг спрашивает: а этот Иисус, бабушка, если он такой замечательный, не из рода ли Голицыных будет? А, какова дитятка?

– Сколько ей?

– Седьмой пошёл.

– Редкостное дитя! – отметила Загряжская и переменила тему. – Мой племянник тоже учудил!

– Это который?

– Григорий Строганов.

– Тот, что в Испанию укатил? – предположила княгиня.

– Он самый! Все тамошние дамы от него без ума, говорят! На шею вешаются! И он, сказывают, тоже не теряется – ни одной юбки не пропустит!