Heike Bonin - Ведьма

Полубессознательное решение, которое Хильдегард Леутхольд уже приняла, когда заметила клубящуюся пыль на шоссе, теперь было выполнено без промедления. Если бы она сидела здесь, на скамейке из коры, или там, под аркадами из листьев, то она могла бы рассчитывать, что Гертруда Хегрейнер со своей красно-коричневой садовой прялкой сядет рядом с ней в кратчайшие сроки и будет жаловаться на разные вещи. о неуклюжести горничной Терезы или о самых юных розыгрышах маленького Флориана. Хильдегард очень любила хорошую экономку, но в течение некоторого времени она была более чувствительна, чем обычно, к странному дыханию мелочности и отсутствия поэзии, исходившему от Гертруды. Она определенно чувствовала, что Гертруда Хегрейнер не совсем вписывалась в настроение этой чудесной Майский вечер.

Хильдегард Лейтхольд зашагала прямо к берегу Гроссаха. Открыв решетчатую дверь, выкрашенную в черный и зеленый цвета, она спустилась по неровным ступеням каменной лестницы, покрытой мхом. Здесь, на железном кольце береговой стены, лежала тонкая лодка. Хильдегард перетянула машину, упруго подпрыгнула и ослабила цепь. Потом взяла весла. Уверенной рукой она провела маленькую гондолу мимо садов загородного дома к лесу Линндорфер, где Гроссах, свернув на восток, затерялся между высокими стволами древних дубов, буков и лип.

Хильдегард упивалась спокойным скольжением по ярко вспыхивающим речным волнам. Дома слева, освещенные золотым сиянием сверкающего солнца, двигались, как пылающие образы снов. Кое-где над сияющими пляжными стенами висела сказочная мерцающая березовая ветка или пышная листва переполненных виноградных лоз, спускавшихся в воду. Из последнего сада доносился веселый детский шум и негромкая музыка. Затем постепенно вокруг воцарилась глубокая святая тишина. Это было похоже на предчувствие близкого одиночества в лесу. И вот первые тени деревьев растеклись по реке. Лес открывался своими благородными куполообразными сводами. Тростник колыхался направо и налево, или цветы незабудки цвели тысячами.

Сквозь поляну на южном берегу виднелись далекие черепичные и соломенные крыши Линндорфа. Голубоватый дым клубился над трубами. На солнышке было так чисто и уютно, как будто там не было ни беспокойства, ни горя. Хильдегард подумала о несчастном крепостном фермере, который так неожиданно променял свою деревушку на опушке леса на темницу дома с полом. Ее охватила глубокая жалость и ужасное горе. Но потом столетний дуб снова двинулся вперед… с силой, ее сильное сердце оторвалось от мрачных мыслей. Здесь царил истинный небесный мир Божий. Так что прочь печаль! Май был таким коротким, и таким коротким, как май, была молодость, по сути, все человеческое существование. Vita nostra brevis est – наша жизнь коротка – сказано в красивой студенческой песне, которую спели отцу под окном, когда он прощался с Виттенбергом. Она только что гребла, но не напрягалась. Вода еле слышно плескалась по килю, усыпляющая, как тихо гудящая колыбельная. Майские цветы на ее груди сладко пахли, хотя они немного опустили кубки. Между высокими стволами берега выпаслись два оленя. Когда гондола приблизилась, они медленно подняли свои прекрасные головы и с любопытством посмотрели на красивую девушку, сидевшую в планере. Но они не убежали.

Теперь Хильдегард достигла самого красивого места на всем течении реки. Гроссач снова описал здесь поворот и потому выглядел как тихий уединенный пруд, окруженный лесом, как жемчужина из своей раковины. Место непреодолимо приглашало повеселиться и помечтать.

Сегодня Хильдегард впервые так глубоко проникла в лес. Очарованная этой чудесной картиной, она решила здесь ненадолго отдохнуть. Она с силой ударила лодкой вбок, так что кончик киля заехал далеко на низкий берег. Обернув железной цепью стебель сломанной ивы, она удобно вытянулась в передней части гондолы, сунула руки под синий бархатный колпак и погрузилась в невыразимое чувство благополучия при виде нежного движущиеся вершины.

Так она отдыхала десять минут, когда приглушенный звук приближающихся шагов вывел ее из забвения. Она не знала страха. Ценных вещей с собой не было. Единственным ее украшением была горстка майских цветов, от которой пахла ее корсаж. Район вокруг Глаустадта также считается полностью безопасным после уничтожения большой банды разбойников в Фогельсберге. Тем не менее Хильдегард Лейтхольд начала. Только теперь она осознала, как необычайно одиноко здесь, на берегу реки, и как, по крайней мере, возможно, что какой-то бродяга воспользовался этим одиночеством, чтобы вторгнуться в нее с вызывающим попрошайничеством. Дорога, соединяющая соседние деревни, шла дальше на юг за Гроссач, но пешеходы [343] свернули больше в сторону города, в северной части леса, где были хорошо проложенные пешеходные дорожки и популярная гостиница, так называемый лес. таверна.