Софрон Данилов - Манчары

Моомуоту обнажили спину и уложили на чурбан, крепко привязав верёвками. Бетес, прихвостень Джюккюйэра, взял в руки свежий прут, и пробуя его гибкость, замахнулся. Словно ожидая только этого, из лесу выскочили три всадника, размахивая остриями обнажённых сабель: двое были в берестяных масках, а лицо третьего было открыто.

— Манчары!.. — изумлённо и испуганно воскликнули собравшиеся односельчане.

— Стой! — крикнул Манчары Бетесу и наехал на Джюккюйэра.

Тот пошатнулся и чуть не упал, но устоял и, прикрываясь махалкой, дрожащим голосом крикнул:

— Что же вы стоите и смотрите? Хватайте этого разбойника! Хватайте и вяжите! Ну, что же вы?! Негодяи…

Когда приближённые Джюккюйэра начали группироваться, чтобы наброситься на Манчары, два всадника с закрытыми лицами преградили им путь и начали размахивать направо и налево саблями.

И тогда все бросились врассыпную. Только Бетес, в сутолоке сбитый с ног, остался лежать у чурбана. Разъярившись, с пеной у рта, Джюккюйэр пятился от напиравшего на него коня и свалился на пень, накрытый медвежьей шкурой.

, — Разбойник Манчары! — хрипел он между приступами одышки. Глаза его налились кровью. — Беглый разбойник, удравший из тюрьмы царя-батюшки! Послушай-ка! Ты недолго будешь вольничать, избегая суда и закона, занимаясь воровством и грабежом. Руки у царя длинные, всё равно ты скоро будешь схвачен. И потому, пока не поздно и не переполнены твои грехи и злодеяния, сдайся! Чем раньше ты сдашься, тем мягче будет наказание. Пойми это!

— Смотри-ка, сколько соли на клюве и яда в глотке этого живоглота! Ну, что же ты сидишь? На, держи, вяжи, терзай! — Манчары ударил его саблей по щеке. — Вот тебе! Развяжите сейчас же этого молодого человека! Быстрее!

— Не развязывайте! Не слушайте его! — задыхаясь, глухо ревел Джюккюйэр. — Разбойник, тебе ли отменять мой приговор, который я вынес именем государя, царя-солнца?! Бетес, ну давай! Начинай!

— Стой!

Бетес стоял, в растерянности раскрыв рот и не зная, кого слушаться.

— Джюккюйэр-бай, скажи, в чём виновен этот мальчик?

— Разве не является виной то, что он обозвал дурными словами меня, доверенное лицо белого царя?

— А как же он обозвал? Бетес, скажи, как этот мальчик обозвал тойона?

— Осмеял в песенке… — пробормотал Бетес.

— Какими словами? Скажи громко, чтобы все слышали! Ну, говори!

— «Алчнее ворона, завистливее собаки, хитрее лисицы…»

— Замолчи, негодяй! — вспылил Джюккюйэр.

— Джюккюйэр, скажи, разве этот мальчик сказал неправду?

Джюккюйэр молча заскрипел зубами.

— Молчишь? Тогда спросим у людей. — Манчары повернулся к толпе: — Друзья, сказанное Моомуотом — правда или ложь?

— Правда! Правда! — взволнованно зашумела толпа.

— Ты слышал? Не его, а тебя надо наказать за то, что ты, угнегая всех, разъелся на чужих хлебах. За то, что ты нажил большие деньги, отбирая у конного кнут, у пешего посох, мучая несчастных, заставляя плакать отчаявшихся! Джюккюйэр, прикрываясь высоким именем белого царя, ты приговорил невинного мальчика к жестокому наказанию. А я от имени твоих хамначчитов, от имени всех батраков наслега приказываю подвергнуть такому наказанию тебя самого. Люди, вы согласны с моим приговором?

— Согласны! Совершенно правильно!

— И, кроме того, всё твоё богатство и имущество, которое ты отобрал у неимущих, награбил у бедноты, сегодня же раздаю законным владельцам! — Манчары опять повернулся к толпе: — Вы одобряете мой приговор?

— Одобряем!

— Ну, давайте быстро развяжите и освободите честного юношу, а вместо него уложите тойона.

Товарищи Манчары соскочили с коней, развязали и подняли на ноги паренька и, схватив Джюккюйэра за шиворот, поволокли и привязали его к чурбану. Джюккюйэр от бешеной злобы ничего не мог сказать и только бился и лихорадочно мычал.

— Ну, чего стоишь? Бей! — Манчары замахнулся саблей на Бетеса.

Бетес, словно оглушённый, стоял в оцепенении. При окрике Манчары он вздрогнул, резко подскочил и, подняв тальниковую розгу, крепко огрел своего хозяина по толстому заду.

— Ещё! Ещё сильнее! Если пожалеешь, самому всыплем!

Розги беспрерывно мелькали в воздухе.

— А-а-а-а!.. — раздался истошный крик Джюккюйэра по всей опушке леса.

Алас Беке, услышав никогда не слыханное им, подхватил этот крик и понёс его дальше.

Миновала короткая летняя ночь, и на востоке заиграла нежным трепетом заря. Манчары со своими товарищами ехал по проезжему тракту. Внезапно позади них послышался конский топот. Путники развернули коней по направлению топота и остановились. Вороной конь, мчавшийся во весь карьер, резко остановился перед ними.