Олег Иралин - Завет Чингисхана. Доблестным предкам посвящается

– Столько времени убито из-за тебя! – злобно выкрикнул второй, и мальчик почувствовал, как плечо ожгло от удара камчи.

– Не трогай его! – раздался властный окрик третьего, видимо старшего – Пусть сам Кирилтух решает его судьбу!

И Тэмуджина, словно пойманного зверя, связали по рукам и ногам, перебросили через седло и повезли в степь. Они спустились с сопки и какое-то время уже проскакали, когда пленник услышал злобный голос того, кто сейчас удерживал его на своём коне:

– Уже выбежала волчица со своим выводком!

Тэмуджин с усилием поднял голову и напряг глаза, стараясь увидеть родных, но тут же ладонь всадника опустилась на его затылок.

– Лежи спокойно, заморыш! – услышал он тот же голос – Достаточно уже ты доставил хлопот!

В кочевье Таргутая нукеры въехали только к вечеру. Завидев их, навстречу высыпал народ, а чуть позже, важно ступая, подошёл и сам нойон. Приземистый и тучный, в расшитом серебром дээле, он видом своим сразу бросался в глаза. Скопище людей как нельзя лучше подходило замыслу Таргутай-Кирилтуха. Остановившись перед сброшенным к его ногам мальчиком, нойон долго взирал на него с подчёркнутым высокомерием. Выждав, он наконец потеплел лицом, но не глазами.

– Развяжите! – бросил он нукерам – Зачем путы жеребёнку, едва стоящему на ногах? Такого облезлого доходяги никогда не приходилось мне видеть прежде. Верно, кормила вас Оэлун из одного корыта со своей собакой!

Послышался хохот немногих, хотя и громкий, но при молчании явного большинства. Тогда один из слуг Таргутая, желая угодить своему нойону, с остервенением пнул поднявшегося на ноги пленника, причём так, что сбил его снова на землю.

– На колени! – надрывно закричал он.

Тэмуджин узнал этот голос. Перед ним возвышался тот всадник, который тайно встречался с Бектэром, когда лежал он с Хасаром в засаде на дичь.

– Чего уставился, выродок! – продолжил Хабич, зло прищурившись – На колени перед своим природным ханом!

Все, включая совсем малых детишек, знали, что Таргутай-Кирилтух никакой не хан. Да, отец его, Амбагай, был избран ханом по смерти Хабул-хана – прадеда Тэмуджина, но метить на этот титул нойону было пока рановато. Никто и не помышлял выдвигать его в ханы на курултай, да и вряд ли другие нойоны уступили бы первенство хотя и высокородному, но совсем не влиятельному главе одного из многих родов. Но слуга, желая угодить хозяину, совсем не утруждал себя такими мелочами.

Первый раз взрослый человек пнул Тэмуджина. Ошеломлённый мальчик, весь серый от въевшейся грязи, промедлил, всё ещё не отрывая рук от земли. Непривычна, ох как непривычна оказалась эта поза для того, кто до сих пор не склонял и головы, не признавая ничьего превосходства, кроме материнского! Вокруг воцарилась тишина. Все гадали: что же последует дальше. Одно за другим проносились мгновения, и мальчику вдруг вспомнились наставления матери: «Никогда и ни перед кем не склоняй головы. Ты сын Есугэя-багатура, вождя и полководца из легендарного рода Кият-Борджигин! Склонившись единожды, навсегда потеряешь уважение людей, опозоришь имя своё в их глазах!» И мальчик, ослабленный голодом и страхом, поднялся. И тут же камча располосовала серую от грязи рубаху. От пронзившей боли Тэмуджин вскрикнул и схватился за плечо. Прежняя рана, кровь из которой не успела запечься, снова разошлась, и теперь два пятна расплылись, обильно смачивая ветхую материю. Ладонь сразу увлажнилась и покраснела, ноги стали словно ватными, а в глазах померкло. До слуха, откуда-то со стороны, донёсся показательно взъярённый голос Хабича, неустанно повторявшего:

– На колени, щенок, на колени!

«Зачем терпеть? – вдруг подумалось мальчику, которому не исполнилось ещё и четырнадцати – Разве мало мне несчастий, что терзают уже давно! И разве мало их было сегодня!» Где-то рядом, словно вторя его мыслям, послышался вкрадчивый голос Сорган-Шира, когда-то прислуживавшему ещё его отцу, Есугэю:

– Склонись, сынок! Ведь пред тобой не только наш хозяин, но и твой родич!

– Послушай его, мальчик! – поспешил подхватить другой – Вспомни: Таргутай-Кирилтух не чужой тебе человек – родственник по общему предку вашему – Хайду! Не только как нойону, но и близкому родичу своему поклонись, выражая почёт!

Слушая взрослых, Тэмуджин уже готов был последовать их совету, но тут снова перед глазами всплыли образы матери и отца. И сразу ожгла мысль: «Как могу предать их, идя в поводу!» Вмиг пересохли губы, и мальчик, заранее страшась гнева своего родственника, опустил глаза. Но тут же, произведя усилие, поднял взгляд и произнёс, стараясь придать своему тонкому, всё ещё по детски звонкому голосу, твёрдость: