Владимир Андриенко - Шут императрицы - Халиф на час

– Да, Анхен! Я готов служить твоему племяннику императору Иоанну III, – решительно заявил Бирон.

– Эрнест, они сожрут тебя после моей смерти. Я советую тебе ехать в Курляндию. В нашей Митаве ты будешь герцогом. А что будет здесь?

Анна откинула голову.

– Анхен.

– Вижу, Эрнест. Ты сам желаешь этого. Ну да как знаешь. Тебе выбирать! Либман! Подойди ближе!

Банкир приблизился.

– В сем документе сказано, что мой кабинет министров, генералитет, Сенат и вся нация желает светлейшего герцога Бирона видеть регентом. Так сие?

– Точно так, ваше величество.

Анна усмехнулась.

– Знаю я все хитрости твои, банкир. Ну да будь, по-вашему. Я подписала документ. Быть герцогу Бирону в регентах. Можете объявить о том моим подданным.

Либман схватил бумаги и положил их в бархатную папку. Он был готов плясать от радости, но вида не показал. Он отступил на шаг и низко поклонился.

– Иди! – Анна отпустила его. – Иди, банкир. Делай свое дело.

Когда Либман вышел, Анна отогнала от себя всех кроме Бенингны и Бирона.

– Вы знаете, что у меня нет никого дороже вас. Ты Бенингна любила моего сына Карлушу как своих детей. Ты никогда не попрекнула меня ни чем.

– Что ты, Анна. Ты моя подруга и всегда была добра ко мне.

Бенингна взяла левую руку императрицы и приложилась к ней губами. Она плакала.

– И ты, Эрнест, был всегда рядом, – продолжала Анна. – И потому я желаю вам двоим добра. Хочу дать вам совет. Уезжайте из России.

– Анхен! – выдохнул Бирон.

– Анна! – Бенингна сжала её руку.

– И ты желаешь, чтобы Эрнест стал регентом, Бенингна?

– Желаю, Анна. Я больше всего этого желаю.

– Тогда живите, – Анна подняла глаза вверх. – Живите, как знаете. Я сделала все что могла. Но помните что вы в России. А это не Митава…. Не Митава…

***

Год 1740, октябрь, 16-го дня. Санкт-Петербург.

Смерть императрицы.

Утром 16 октября 1740 года императрица смогла немного заснуть. Уже два дня она мучилась нестерпимыми болями. Врачи ничем не могли ей помочь. Рибейро Санчес уверенно заявил, что императрица до вечера не доживет. Другие с ним согласились. Лейб-медик Каав-Беургаве приготовил свой эликсир и сказал, что сие облегчит страдания больной.

– Когда императрица проснется, она должна это выпить.

– Пусть будет так, – согласился грек Кондоити. – Хуже уже не будет.

Анна проспала недолго и сразу потребовала к себе Остермана. Пить лекарства она отказалась.

– Подите вы прочь со своими лекарствами. Мне уже ничего не поможет. Смерть пришла за мной. Остермана ко мне! Пошлите за Остерманом! Сколь можно повторять! Я желаю видеть вице-канцлера.

Рибейро Санчес передал приказ императрицы дежурному камергеру. Императорский курьер отбыл в дом вице-канцлера. Остерман ехать не хотел, но Анна была еще жива, и спорить с ней было опасно.

Его сразу допустили до императрицы. Анна осталась с вице-канцлером империи наедине.

–Ухожу я, Андрей Иваныч. Костлявая пришла за мной.

–Матушка….

–Не надо, Андрей Иваныч, не говори ничего. Знаю, что смерть пришла. И я готова встретить её. Беспокоит меня судьба империи и судьба наследника.

–Но регентом стал герцог Бирон. Он станет младенца оберегать.

–Того и боюсь. Ты и Миних камень за пазухой против него держите. И я то вижу, вице-канцлер. Вижу. Не любите вы Бирона. Но не про то тебе сказать хочу, зная хитрость твою.

– Я стар, матушка-государыня. Стар. Что я могу? Болезни одолевают меня.

– Вот что я скажу тебе, Андрей Иваныч. Если Бирон падёт, и вы с ним падете. И ты и Миних. Ты думаешь, что сможешь удержаться у власти при Лизке? После того как ты был моим вице-канцлером и кабинет-министром она тебя к себе не приблизит. Ты же оракул. Неужто, того не понимаешь?

– Я все понимаю, матушка, – ответил Остерман. – Но Елизавета не наследница. И я помогу Бирону привести придворных к присяге императору Иоанну III.

– Это одно, Андрей Иваныч. Но нужно вам всем держаться герцога Бирона. Лизка девка хитрая. Жалею, что не уничтожила её. Не сгноила в монастыре. При ней гвардейцы толпятся. И то опасно.

– Всякая мелочь, матушка. Сержанты да солдаты. Генералов при Елизавете нет.

– И что с того? Меня верховники на трон посадили, и власть мою урезали. А самодержавной меня сделали именно сии рядовые да сержанты гвардии. Помнишь про то?

– Помню, матушка. Но кто тех гвардейцев организовал тогда дабы они «Виват Анна» орали? Я твою партию тогда направлял. И я главного верховника Дмитрия Голицына поддержки лишил. У Елизаветы нет своего Остермана.