Владимир Андриенко - Шут императрицы - Халиф на час

– И когда они почувствуют угрозу от Елизаветы, то сами потребуют именно тебя в регенты.

***

Год 1740, август, 14-го дня. Санкт-Петербург.

В доме у Пьетро Мира.

Пьетро Мира стал собираться во дворец. Сегодня императрице угодно видеть всех шутов на празднике. Мария сидела рядом с ним и с тоской смотрела, как он одевает новый камзол.

– И как долго я должна сидеть взаперти, словно в тюрьме, Пьетро? – спросила она.

– Не начинай сейчас, Мария. Не желаешь же и ты поступить в кувыр коллегию и вытеснить оттуда Буженинову?

– Не смешно! Ты снова шутишь? Сколько можно?! Я уже так долго отлучена от театра! И эта новая певичка так хороша?

– Императрица довольна ей, – ответил Пьетро.

– Что? Неужели она поет лучше меня? Что ты скажешь? Не могла же царица так быстро забыть мой голос? Это невозможно! Я не могу поверить!

– Мария! Я уже слушал твои жалобы. Но сейчас ничего сделать нельзя.

– Попроси своего герцога. Он все может!

– Пойми, что императрица уже не столь часто слушает музыку сеньора Арайя. И музыку вообще. Государыня больна. И приступы боли повторяются все чаще и чаше. Не думаю, что Анна сейчас сможет отличить твой голос от голоса новой певицы.

– И сколько я должна еще сидеть взаперти? – спросила она.

– Мария. Не стоит тебе забывать про сеньора Арайя. Он пока затаился, но кто знает, что у него на уме? Он может отомстить.

– Но ведь ты идешь во дворец в маске?

– Все шуты нынче будут в масках, Мария. Таково желание государыни.

– Тогда я также могу пойти! – вскричала красавица и соскочила с дивана. – Что и мне помешает укрыться под маской.

– Среди шутов и шутих?

– А почему нет? Все равно на мне будет маска.

Пьетро развел руками. Пусть идет. Если даже императрица узнает кто она, ничего плохого в этом не будет. Может получиться новая славная шутка к досаде сеньора Арайя….

***

Год 1740, август, 14 дня . Санкт-Петербург.

Праздник при дворе.

Императрица в тот день была одета в роскошное атласное платье, расшитое жемчугами. В её волосах была закреплена малая императорская корона.

Выглядела она торжественно и величественно. Болезнь на короткое время выпустила Анну из своих рук. Хотя лицо императрицы по-прежнему оставалось обрюзглым и синие круги под глазами были видны, даже несмотря на толстый слой пудры.

– Всем сегодня надлежит быть пьяными! – громко провозгласила Анна. – Радость великая наше государство посетила нынче. Любезная наша племянница Анна Леопольдовна родила наследника трона!

Анна Леопольдовна и её муж принц Антон низко поклонились государыне.

– Жалую тебе, Анна, 20 тысяч рублей на расходы. Знаю, что в средствах ты нужду имеешь! И тебе принц, Антон, жалую 20 тысяч рублей! Брату твоему принцу Людвигу быть моим генерал-майором и камергером двора моего!

– Ваше величество, – Антон Брауншвейгский, прижав правую руку к сердцу, склонился чуть не до самого пола.

Либман стоявший рядом с Бироном бросил на герцога тревожный взгляд. Императрица была слишком щедра с Брауншвейгским семейством.

– А сейчас веселитесь! – приказала императрица. – Музыканты! Не ждите более!

И грянул праздник. Анна позволила герцогу Бирону, его жене Бенингне принцессе и её супругу сесть рядом с собой.

– Эрнест, а отчего я Лизки не виду при дворе? – спросила императрица Бирона.

– Принцесса Елизавета здесь, ваше величество. Я лично видел её среди гостей.

– Да вон она, ваше величество, – принц Антон указал на Елизавету.

Дочь Петра Великого была одета просто, в голубого цвета платье без золота и камней драгоценных, и только нитка крупного жемчуга украшала её шею. И, как описывала её жена английского посланника при русском дворе леди Джейн Рондо, она была прекраснейшей женщиной во всех отношениях. Истинная красавица, со светло смуглыми волосами, большими голубыми глазами, полными щечками и алыми чувственными губами.

Вокруг неё вились словно пчелы гвардейские офицеры и французский посланник маркиз де ла Шетарди. Принцесса смеялась и много танцевала.

Анна хотела сказать какую-то колкость принцессе, но передумала. Гвардия обожает дочь Петра и лишний раз волновать столицу слухами о том что она была не милостива к принцессе не стоило.

– Вон смотри, – прошептала императрица племяннице. – Этот танцует твой главный и страшный враг, Елизавета. Бойся её. Я не успела её в монастырь упечь, грехи замаливать. Так ты уж сама постарайся.