Ахмет Боков - Сыновья Беки. Роман

Мажи прилагал все усилия, старался как можно прямее глядеть своим злополучным глазом. Ему так хотелось остаться! Он ведь тоже слушал рассказы брата про жирную баранину и белый, как вата, хлеб. Больше всего Мажи боялся, что его прогонят домой и он не отведает лакомств. Но старайся не старайся, а кривой от рождения глаз смотрит вкривь…

Хасан, как всегда при встрече с Саадом, ничего не слышал и не видел. Его бровь другой поднялась над глазом.

– Зато глянь-ка на глаз другого, – сказал Зарахмету Саад, указывая на Хасана, – блестит, как у волка. Его тоже небезопасно до пускать к овцам.

– А не думаешь ли ты, что меня и к тебе небезопасно подпускать? – выпалил Хасан.

– И ко мне, говоришь, небезопасно? Мужской разговор! Ты, я вижу, парень хоть куда! – Саад поднял большой палец левой руки. – Клянусь Богом, вырастешь мужчиной!

С этими словами Саад вскочил на коня. Видно, не признал Хасана. Что у Беки остались сыновья, ему известно, но они пока малы, а значит, остерегаться их еще нечего.

Зарахмет достал из нагрудного кармана карандаш и книжечку, записал имена вновь пришедших и чьи они дети. Всех, кто допущен к овцам, надо знать: вдруг недосчитаются овцы неизвестно, кого к ответу привлекать.

Когда Хасан назвал имя отца, Зарахмет внимательно посмотрел на мальчика, а потом глянул вслед удаляющемуся Сааду.

Еще далеко от пруда, в котором купали овец, ощущался зловонный, прямо-таки удушающий запах.

– Как противно пахнет, Рашид! Это откуда? – спросил Хасан.

– Это еще что! Вот до места дойдешь, тогда узнаешь, как там воняет.

– А вчера ты почему-то даже не заикнулся, что тут такая вонища, – упрекнул Хасан.

Испугавшись, как бы товарищ не раздумал и не ушел, Рашид стал успокаивать его:

– Вонь только сначала чувствуется. А привыкнешь, даже не замечаешь ее. Это просто лекарство такое добавляют в воду, чтобы овцы не болели…

Рашид зря беспокоился. Хасан и не собирался возвращаться домой. Не для того он с таким трудом уговаривал мать, чтобы от первой же неудачи удрать.

Едкий запах забивал нос, уши, рот… И все же за работой невольно от всего отвлекаешься. Поймав в загоне попавшуюся под руку овцу, ребята спускали ее в яму. Главная трудность состояла в том, чтобы подтащить упирающуюся изо всех сил овцу к желобу, а оттуда она сама летела в яму. Это было и трудно, и интересно… Во всяком случае, детям определенно интересно. После каждой овцы они дружным смехом торжествовали свою маленькую победу.

– Ну как? Наловчились уже? – покровительственно спросил кто-то подошедший сзади.

Хасан обернулся. Перед ним Мухи – Рваная губа. Первым побуждением Хасана было тотчас же уйти отсюда вон. Он давно и не без причины ненавидел Мухи, этого задиру и забияку, который вечно лез ко всем. Правда, Хасана он побеждал, только если бывал не один. Сегодня Хасан – не один. Мажи, конечно, не помощник, зато Рашид драться умеет… Но не это главное. Хасану просто противно видеть его…

– Вы тут случаем не в начальствах ходите? – презрительно спросил Мухи.

– Кем бы мы не были, это не твое дело! – бросил Хасан.

– Ну сейчас узнаем, чье это дело! Ты знаешь, кто я?

– Еще бы не знать. Мухи – Рваная губа, вот ты кто!

– А ты – сын неотмщенного отца.

Подоспевший чабан вовремя разнял их.

– Драться лезешь? – не унимался Мухи. – Если ты такой муж чина, чего же не мстишь за своего отца!

Чабан с трудом сдерживал Хасана.

– Мухи, не говори лишнего, – встал между ними большеголовый парень по имени Ювси.

Спокойный и сильный, он всегда выступал примирителем в ребячьих ссорах и старался не допускать драк.

– Хасан, и ты не горячись, – добавил Ювси. – Мухи старшой. Он – главный над нами.

– Ну, для меня он никакой не главный! – проворчал Хасан.

– Нет, Главный. И для тебя, и для всех, кто здесь работает. Так сказал Зарахмет, – пояснил Ювси.

На этом мир между Мухи и Хасаном конечно же не установился, но до обеда они больше не сталкивались, только изредка косились друг на друга.

Когда к обеду пришли в экономию, Зарахмет еще раз во всеуслышание напомнил, что старшой среди них – Мухи и того, кто не будет ему подчиняться, Мухи может и выгнать.

Рассказывали, что в первые дни за старшого был Ювси, но недолго. Зарахмет был недоволен, сказал, недостаточно расторопен.

Ювси нисколько не горевал. «Подумаешь, пятаком больше, пятаком меньше. И не то теряли. Лишь бы дали работать», – решил он про себя.

Ювси и впрямь медлительный, спокойный. Всеми привычками, манерой говорить и даже походкой своей, размеренной и тяжеловатой, он больше походил на взрослого.