Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том девятый

Неприметная дверь в мансарде выходила на крышу. На огороженной площадке поместились садовое кресло и розовый куст из Мейденхеда. Заглянув к нему, Питер заметил:

– Мама права, это не квартира, а коробочка. Ты скоро получаешь диплом, – Максим суеверно пробормотал: «Сплюнь через левое плечо», – может быть, ты вернешься на Ганновер-сквер?

Не желая сидеть на голове у матери и Волка, Максим решил подождать. Плюхнувшись в плетеное кресло, Питер блаженно вытянул ноги.

– В Ньюкасле я играю в футбол, – хмыкнул брат, – однако столичные ребята поворотливей северян.

По воскресеньям Максим ездил на поле в Ист-Энде, где собирались любители. Многие его ровесники уже обзавелись семьями.

– И еще банковскими ссудами, машинами и чековыми книжками, – хмыкнул Максим, – книжка у меня есть, но я езжу на велосипеде и метро, а что касается ссуды…

Словно услышав его, Питер кивнул:

– Насчет Ганновер-сквер ты прав, – согласился брат, – потому что нам с Мартой понадобится дом в Лондоне.

Максим взъерошил его каштановые волосы.

– Именно. И я не хочу жить в Вест-Энде, он слишком скучный…

Питер вытащил из жестяного таза бутылку холодного пива. Над Лондоном простиралось бесконечное лазоревое небо. На узкой улице Гилберт-плейс гомонили туристы, из грузовичка с мороженым звенела детская песенка.

Субботу братья провели в Мейденхеде в компании матери и Волка. Генрих и Мария третьего дня прилетели из Берлина с Тонечкой, как ласково звал внучку Волк. Племянница оказалась непоседой.

– Она боевая девица, – весело сказал Генрих, – ты ей слово, а она тебе в ответ два.

Антония каталась с ними на лодке и пробовала рыбачить. Генрих и Мария собирались и в Банбери.

– В замке веселее, – сказала сестра, – там больше детей. Тоня рвется в детский сад, ей понравилось в университетских яслях. Скоро ты станешь бакалавром права, – Мария ласково улыбнулась, – все сложилось, как ты и хотел, – Максим пробормотал:

– Надеюсь, что и продолжит складываться, потому что потом я поступаю в магистратуру.

Кембриджский наставник советовал ему заняться международным правом. На Набережной, где ценили не теоретиков, а практиков, диплом Максима никого не интересовал.

– Что касается ссуды, – заметил Максим брату, – то лучше я встречусь с Пауком, чем с управляющим банком. Я теряюсь перед чинушами и начинаю мямлить, – Питер пожал плечами.

– Ты государственный служащий, почти начальник отдела, – Максим смутился, – любой банк выдаст тебе ссуду. Впрочем, все зависит от недвижимости, на которую ты нацелился.

Услышав о его выборе, Питер присвистнул.

– У тебя отличная голова на плечах. Тетя Сабина сидит в тех краях, а теперь и Сэм Берри открывает поблизости, – брат пощелкал пальцами – как он это называет, гастрономический паб. У них чуткий деловой нюх. Шордич станет популярным, однако пока ни один банковский управляющий ни даст тебе ни пенса на тамошнюю недвижимость.

Площадка, где Максим играл в футбол, располагалась именно в Шордиче. Ему нравились восточные забегаловки, яркие пакистанские ткани в лавочках и протяжные крики зеленщиков, расхваливающих товар.

– Ты прав, – подытожил Питер, – в тех краях есть характер. Когда мы начнем развивать район доков, туда потянутся люди и управляющие станут более лояльны.

Максим надеялся, что лет через пять у него хватит денег для первоначального взноса по ипотеке.

Стюардессы, наконец, открыли двери. Пассажиры, разворачивая зонтики, толпились на трапе. Надев провощенную куртку, он сверился со стальным ролексом.

– Встречать меня не нужно, – сказал Максим кузену Пьеру, – я выбил себе командировку, поэтому я поеду к твоим коллегам в Службу внешней документации. Увидимся вечером на набережной Августинок…

За две недели Максиму предстояло, по заданию матери, сделать из барона человека.

– Тата специалист по Тургеневу, – резонно заметила Марта, – а Пьер едет в Россию не затем, чтобы сидеть в Ленинской библиотеке. Радио он слушает, однако нет ничего лучше болтовни с живым человеком. Виллем и Аня в Италии, а ты рядом…

В автобусе пахло мокрыми куртками. Бетонная шайба терминала приближалась, Максим вздохнул:

– И с кем я буду жить в Шордиче, – он облюбовал ободранный лофт, выставленный на продажу, – одному мне хватит моей коробочки, а жениться я не собираюсь…

Навещая Кембридж, он просыпался в постелях девчонок, но Набережная требовала от работников большой осторожности. Мимолетные подружки считали Максима юристом.