Николай Дмитриев: Казна императора

Занятый своими мыслями Шурка в первый момент не заметил, как от портьеры отделилась тень и кто-то остановился перед их столиком.

– Если не ошибаюсь, полковник Чеботарев?

Незнакомец отпустил портьеру, превращая драпированную нишу в нечто напоминающее романтический грот, и весьма бесцеремонно присел к столу.

– Можете звать меня Александр Андреевич…

– Слушаюсь, ваше превосходительство, – ответил Чеботарев, и в его голосе Шурка уловил едва заметную насмешливую нотку.

Генерал, а судя по словам полковника, это было действительно так, несколько оторопел и удивленно спросил:

– Так, значит, вы меня знаете?

– Так точно, – уже открыто усмехнулся Чеботарев.

– Откуда, позвольте спросить?

– Профессия обязывает… – Полковник доверительно наклонился над столиком: – Я, знаете ли, весьма неплохой жандарм.

– Да, нам это известно… – Генерал подозрительно покосился на Шурку и спросил: – Я могу говорить доверительно?

– Да, – сухо отозвался Чеботарев и добавил: – Поручик Яницкий неотлучно следует со мной от Харбина.

– Даже так? – Генерал посмотрел на Шурку совсем другими глазами. – Это меняет дело. Я могу говорить?

– Конечно, – Чеботарев кончиком ножа подправил пламя свечи и откинулся на спинку кресла. – Я весь внимание…

Генерал чуть ли не минуту молчал и только после столь многозначительной паузы начал:

– Дело в том, господин полковник, что Высшему Монархическому Совету стало известно о вашем переходе из Харбина. А равно и то, что с собой вы принесли довольно значительную сумму в твердой валюте, а точнее, в золоте.

– Ну и что? – пожал плечами Чеботарев. – Нам с поручиком тоже надо на что-то жить. Кстати, совсем недавно он снова побывал за кордоном и доставил ценности госпожи Н. Которые, между прочим, ее крестьяне не сдали большевикам, а сохранили для нее.

– Как-то не верится… – скептически покачал головой генерал.

– И тем не менее это так, – жестко сказал Чеботарев. – Имею достоверные сведения, что такие случаи не одиноки.

– Отрадно… Весьма отрадно слышать такое… – обрадовался генерал. – Тем более, в свете таких фактов мое поручение становится еще актульнее. Речь идет о казне Государя императора, оставленной в России. Нам известно, что вы весьма близко знакомы с этим делом, и в Париже решен вопрос о передаче ценностей в распоряжение Высшего Монархического Совета.

Закончив столь длинную тираду, генерал вскинул голову и в упор посмотрел на Чеботарева. В свою очередь полковник как-то подобрался и, не отводя взгляд, отчеканил:

– Высшему Монархическому Совету должно быть известно, что ценности находятся в распоряжении полковника Кобылянского, начальника личной охраны императора Николая Второго. Мы же с поручиком всего лишь входим во внешнее кольцо охраны, и прямого доступа к казне у нас нет. Но я со своей стороны заверяю вас и в вашем лице Монархический Совет, что если поступит нужный приказ, мы приложим все силы для его исполнения.

Генерал вздрогнул, несколько раз растерянно моргнул и, видимо, не зная, как поступить, спросил:

– Значит, я могу сообщить Высшему Монархическому Совету, что с вашей стороны гарантировано всяческое содействие?

– Именно так, ваше превосходительство, – с готовностью подтвердил Чеботарев.

– Прекрасно! – Генерал встал. – Тогда, господа, позвольте откланяться, и прошу вас сохранить нашу встречу в тайне.

Генеральские каблуки едва слышно щелкнули, Чеботарев и Яницкий вытянулись по стойке «смирно», и таинственный посетитель, сделав шаг назад, исчез за неслышно колыхнувшейся портьерой…

Какое-то время Яницкий еще выждал, потом откинул завесу и посмотрел в зал. Генерала там конечно же не было, но Шурка и не ожидал его там увидеть. Он просто смотрел на посетителей, словно желая сменить атмосферу, и тут, как по заказу, оркестр на ресторанном подиуме заиграл вальс-бостон.

Низкие лампы направленного света, вделанные в бок подиума, высветили танцевальную площадку, и почти сразу по ней заскользили пары. Вкрадчивая мелодия была зовущей, все новые дамы поднимались из-за столиков и в сопровждении своих кавалеров вступали на освещенный круг.

Шурка почувствовал странное томление, но тут резкий голос Чеботарева, приказавшего опустить портьеру, заставил его вернуться к столу. Поручик недоуменно посмотрел на полковника, но тот, ничего не объясняя, налил ему целый фужер водки.

Догадываясь, что это неспроста, Шурка чокнулся с полковником и, залпом выпив, потянулся за закуской. Чеботарев тоже опорожнил фужер и, положив руки на стол, неожиданно зло сказал: