Ирина Костина - Кавалергардский вальс. Книга четвёртая

– Марию следует накормить и уложить спать! – и, увлекаемая супругом, с виноватым выражением лица удалилась из покоев.

Няньки с понимающей улыбкой поглядели им вслед. Одна из них распорядилась:

– Я схожу на кухню за кашей, а ты усади принцессу за стол. И прибери игрушки.

Вторая нянька усадила малышку на стул, пододвинув к столу. Аккуратно повязала кружевную салфетку девочке на шею и, отвернувшись, стала подбирать разбросанные игрушки.

Малышка, оставшись без присмотра, ухватилась за скатерть, приподнялась и встала ножками на стул и, потеряв равновесие, полетела вниз головой! Нерадивая нянька бросилась к ребёнку, подняла, прижала к себе и начала успокаивать. Но Мария кричала так, что захлебывалась собственным криком.

Вернувшаяся с кашей нянька испугалась:

– Что стряслось?? Почему ребёнок плачет?

Но та, чтоб избежать наказания, ни в чём не призналась:

– Не знаю!! Может, голодная?

Вдвоём няньки еле-еле успокоили надрывно плачущую принцессу, с горем пополам накормили её и укачали в колыбельке.

Спустя полчаса в покои вернулась Елизавета, счастливая и румяная она склонилась над спящей дочуркой. Ничего не заподозрив, заботливо поправила ей одеяльце и погладила по русым кудряшкам.

Тот же день

покои великого князя Александра Павловича

– Ваше высочество, – доложил дежуривший у двери кавалергард, заглядывая в покои к великому князю Александру Павловичу. – Пришёл капитан-поручик Чернышёв.

– Наконец-то! – воскликнул цесаревич. – Пусть войдёт.

Удовлетворённый только что приятно проведённым временем с супругой Александр уже сменил гнев на милость и придирчиво оглядел адъютанта:

– Где тебя носит, Чернышев?!

– Простите, Ваше высочество, – искренне выдохнул Саша, склоняя голову.

Великий князь тут же брезгливо закрыл ладошкой нос, задохнувшись ударившим ему в лицо перегаром:

– Какого чёрта ты являешься во дворец в таком непристойном виде?!

– Простите, Ваше высочество…

– Чернышёв! Я тебя умоляю, не открывай рот! – Александр прижал к носу батистовый платок, – Отойди от меня на два шага. А ещё лучше ступай домой! И чтоб завтра с утра был, как огурец!

Но тот горел желанием поведать цесаревичу о таинственном разговоре в доме Жеребцовой:

– Александр Павлович, я должен Вам кое-что сказать.

– Завтра, Чернышёв! – отмахнулся цесаревич, не давая ему досказать, – Иди! И проспись!!

Тот же день

Галёрная улица, особняк Н. П. Румянцева

Спать, разумеется, он не мог. Подслушанный им разговор Витворта с Жеребцовой не давал покоя! В квартире на Вознесенской, Саша никого не застал, видимо Алексей находился в карауле. Тогда, наспех приведя себя в порядок, Чернышёв помчался на Галерную улицу к Румянцеву.

Дворецкий проводил гостя в кабинет хозяина.

– Николай Петрович! Я к Вам!! – сообщил Саша. – Пожалуйста, не говорите Анастасии, что я здесь.

– Да… Пожалуй, не буду, – согласился он, отступая от него на шаг и тут же заметил с подвохом, – Так отчаянно праздновали вчерашнее сватовство?

Чернышёв смутился:

– Вроде того…

Румянцев потёр ладони:

– Что ж, присаживайтесь, стану Вас лечить. Сейчас распоряжусь, чтоб нам принесли стерляжьей ухи, капустного рассолу и немного водочки!

– Н-не-ет… только не водку, – категорично замотал головой Саша.

– Не спорьте со старым пьяницей! Я знаю, что надо!

Прислуга сервировала им стол прямо в кабинете. Николай Петрович, манерно оттопырив мизинец, разлил в рюмочки по чуть-чуть водки из холодного запотевшего графина. Сашка, переборов себя, сделал один глоток. И, желая заглушить чувство отвращения, активно взялся за ложку.

Стерляжья уха и капустный рассол, и в правду, произвели волшебное действие на больной организм. Вскоре Чернышёв почувствовал себя бодрее, да и головная боль постепенно капитулировала.

– Николай Петрович, нас здесь никто не слышит?

– Определённо, – утвердительно кивнул тот.

– Мне нужен мудрый совет.

– Внимательно слушаю Вас, мой друг.

– Я совершенно случайно подслушал один разговор, который не даёт мне покоя.

И он пересказал подслушанный им диалог мадам Жеребцовой и Витворта, опустив лишь своё участие в этой истории. Румянцев долго молчал, хмуря лоб, и, наконец, произнёс:

– Всё это очень интересно.

– Мне кажется, тут пахнет заговором…

– Это верно, – подтвердил тот.

– Николай Петрович, я в растерянности! Что мне делать? Я должен кому-то сообщить? Великому князю Александру Павловичу? Или кому-то из его доверенных лиц? Может, военному губернатору графу Палену?