Андрей Батуханов - Ход конем

Переводчиков нигде не было. «И вот так всегда. Когда не нужно, шастают, а как только понадобились – растворились, как мёд в кипятке. Обойдёмся без них. Наш авиационный интернациональный англичане поймут сразу», – думал сердитый Александр Сергеевич, торопясь к начальнику авиабазы.

Стряхивая воду с плаща и фуражки, Шорников зашёл в зал управления полётами и отправился в кабинет начальника авиабазы. К его радости, там сидел капитан Престон, так что переводчик теперь был не нужен. У окна за столом над бумагами корпел полковник Янг. Шорников и Престон тихо шушукались в дальнем углу кабинета.

– Салют, комрадз! Ну и погода. Небо стало как решето. Мне послезавтра лететь, а прогноз неутешительный.

– Это же не высокогорье! Крепитесь. Завтра распогодится. Может быть.

– И маленькие горы иногда доставляют большие неприятности. Вот осмотреться бы. Кто-нибудь из ваших сегодня летал?

– В такую погоду летают либо сумасшедшие, либо…

– Либо русские, – хохотнул Шорников. – На разведку бы слетать. Слушайте, Престон, помогите убедить своё начальство.

– Сомневаюсь, – сказал Престон, – но попробую.

Капитан нехотя поднялся и отошёл к столу руководителя полётов, о чем-то пошептал с полковником. Потом знаком поманил Шорникова. Приблизившись к англичанам, выслушал длинную тираду от полковника.

– Полковник считает, что это самоубийство, – перевёл доводы своего командира Престон.

– Самоубийство будет, если я приказ начальства не выполню! А если я тихо, мирно сегодня слетаю в район посадки, осмотрю с воздуха местность, тогда никакого самоубийства не будет. И все будет гуд, я бы даже сказал, вери гуд! Немцы тоже не боги, поди, в такую погоду носа с аэродрома не кажут. Я ничем не рискую.

Капитан перевёл сказанное Шорниковым руководителю полётов. Тот сокрушённо покачал головой:

– Только под вашу личную ответственность. Напишите официальный запрос на проведение метеоразведки собственными силами.

– Ван момент, – обрадовался Шорников тому, что англичане так легко сдались. – Своими силами? Так и напишем! Где тут у вас бумага и ручка?

Через две минуты он подал заявку. Престон пробежал бумагу глазами.

– А два самолёта на одну метеоразведку не много ли? – удивлённо поднял глаза на Шорникова англичанин.

– Так ведь завтра вдвоём летим. Я потом другому экипажу на пальцах не объясню. А тут взглянул, сам для себя всё выяснил, и полный ажур, как говорится.

Янг подмахнул бумагу не глядя, всё равно это не его самолёты. В случае чего за всё ответят сами. Он русских предупреждал.

Антонов ворвался в приёмную Сталина не как солидный генерал, а как какой-нибудь безусый младший лейтенант. Поскрёбышев удивлённо склонил голову набок. Алексей Иннокентьевич нагнулся к Александру Николаевичу и заговорщицки произнёс:

– Александр Николаевич, мне наисрочнейшим образом нужно к Самому!

– Сейчас доложу.

Поскрёбышев растворился за тяжёлыми дверьми в кабинет Верховного главнокомандующего. Через минуту он вернулся, оставив щёлку в дверях, и тихо сказал:

– Приказано пригласить!

– Спасибо, голубчик, – радостно шепнул генерал. Потом постоял, сгоняя с лица радостную и немного глуповатую улыбку. Лицо посерьёзнело, но всполохи сумасшедшего огня в глазах остались. Через секунду генерал вошел в кабинет генсека. Поскрёбышеву показалось, что щёлочка в двери нисколько не увеличилась. Он остался стоять в приёмной с изумлённым лицом. Видимо, новости и в самом деле были очень радостные.

Сталин поднял свои янтарные рысьи глаза и в ожидании вскинул брови.

– Иосиф Виссарионович, – бойко начал доклад Антонов, – сегодня вечером будет произведена эвакуация маршала Тито с членами Верховного штаба и политбюро Компартии Югославии, офицеров нашей миссии и примкнувших офицеров Его Величества. Там Рэндольф Черчилль.

– Доведите до всех исполнителей этой операции, что Советское правительство интересует только положительный результат. Всё остальное – это прямое предательство интересов Советского Союза!

– Я понял, товарищ Сталин. Разрешите идти?

– Погодите, – сказал вождь всех народов и поднял трубку внутреннего телефона. – Товарищ Поскрёбышев, принесите, пожалуйста, нам с генералом Антоновым по стакану чая.

– Товарищ Антонов, расскажите мне подробней о том, как вы намерены спасать Тито и его… соратников.

К столу уже бесшумно плыл Поскрёбышев с подносом, на котором стояли два тонких стакана в серебряных подстаканниках, сахарница с голубоватым колотым сахаром и блюдечко, на котором лоснились жёлтые ломтики лимона.