Андрей Батуханов - Ход конем

Ранним летним утром в конце июля сорок девятого года московский поезд прибыл в Софию с часовым опозданием. Причины Алексей так и не узнал, потому что сразу после границы провалился в сон и проспал почти сутки. Олеко не решался его будить. Да и некогда ему было, он коротал время возле хорошенькой проводницы. Но когда Подкопин проснулся, советник посольства быстро организовал горячий чай и бутерброды. Случилось это уже на подъезде к софийскому вокзалу. Так что бывший старший сержант ел бутерброды в суете и спешке. А тут еще в окне поплыли прекрасные виды болгарской столицы.

Больше всего Алексея удивила такая же прозрачная крыша, как на Киевском вокзале. Они с Олеко спокойно прошли через гулкий зал прибытия. Пассажиров почти не было. У здания вокзала на улице их ждала посольская машина. Алексей крутил головой во все стороны, пытаясь выяснить, не ведётся ли за ними слежка.

– Товарищ Алёша, успокойся! – улыбался югослав. – Мы уже в Софии. Это, конечно, дружественное Советскому Союзу государство, но Болгария пока не потеряла своего суверенитета, и ищейкам из МГБ здесь не просто. Я не говорю, что их нет, но так запросто выслеживать, а тем более нападать на машину югославского посольства у них нет возможности. Так что не нервничай и отдыхай.

– Тебе легко сказать…

– Самая неприступная тюрьма, – тут Олеко постучал себя пальцем по лбу, – у тебя в голове. Сломаешь её – и остальные стены падут сами собой.

– И что теперь будем делать?

– Сначала в посольство, а через несколько дней так же поездом в Белград. Но сегодня вечером мы гуляем по Софии. Смотри, как здесь красиво. Какие девушки!

– А проводница? – обиделся за русскую девушку Подкопин.

– Не рви мне сердце, товарищ Алёша, – взмолился югослав. – Но я взял её расписание и постараюсь подгадать под него своё возвращение. Кто знает, может быть, это моя судьба.

– Всё может быть, – согласился бывший полковой разведчик.

Сирень в мае сорок четвёртого на Гоголевском бульваре цвела особенно пышно. Алексей Иннокентьевич любовался ею из окна своего кабинета в здании Верховного штаба. От созерцания его оторвал адъютант.

– Верховный на связи! – доложил капитан.

Генерал Антонов схватил трубку и невольно опустился в своё рабочее кресло. Он не был активным лизоблюдом, интриговал в меру, но любое общение с Хозяином всё равно заставляло его собраться и внутренне и внешне – даже во время телефонного разговора он невольно втягивал наметившийся животик и распрямлял спину. Подспудно старался выглядеть молодцевато. По стойке смирно вытягивался только во время личного доклада, как того требовал устав. Он не боялся Сталина, но было в кремлёвском горце что-то магическое. Хотел ты этого, не хотел, но он всегда подчинял себе. Генсек любил, чтобы перед ним трепетали, но тех, кто не трясся под его взглядом, генсек уважал. Однако таких на всю страну были единицы.

– Слушаю, товарищ Сталин! – собранно произнёс генерал и через паузу вопроса начал, ненавидя себя за это, достаточно торопливо оправдываться: – Иосиф Виссарионович, к сожалению, до сих пор достоверная информация с места событий поступает крайне скудно и требует тщательной перепроверки, чем мы сейчас и занимаемся. Слишком много дезинформации и просто панических слухов. – Окончив фразу, генерал слушал то, что ему говорил Сталин. После паузы он продолжил: – Наша разведка не молчит, но она пока располагает слишком общими сведениями. Известно о том, что высадился хорошо вооружённый и подготовленный немецкий десант в количестве тысячи четырёхсот единиц. В высадке принимало участие большое количество авиационной техники – транспортные самолёты, до сорока единиц, и десантные планеры, до тридцати единиц. Наземные части вермахта стягивают на себя достаточно крупные силы партизан, сковывая их и не давая развернуться и нанести удар по десантникам, действующим практически в самом центре освобождённого партизанами района. Тито вместе с отрядом охраны покинул расположение пещер, где раньше укрывался Верховный штаб. Им удалось оторваться от противника, но куда он направились, нам пока не известно. Повсеместно идут бои местного значения. Более точной информации на данный момент пока нет. – Антонов снова стал слушать, что ему говорил Верховный. Когда Сталин закончил фразу, Антонов уже более уверенно ответил: – О первой же достоверной информации доложу лично.

Положив трубку на аппарат, он выдохнул и поднял трубку другого аппарата.