Олег Красин - Солнечный ветер. Книга первая. В тени двух богов

На Марка его внимание обратила Сабина. Тогда они еще были дружной семейной четой, жили в согласии и прислушивались друг к другу. Потом же у него появился Антиной 6 6 Антиной (111-130) – любовник и постоянный спутник римского императора Адриана, обожествленный после смерти. – прекрасный греческий юноша с беломраморной кожей, черными вьющимися волосами и прямым профилем, мягкий, женственный и безотлучный. Адриан увидел его голым, купающимся в горном источнике, и влюбился, чем подтвердил мнение Цицерона, что любовь мужчины к своему полу является естественным следствием наготы.

Так дружеская приязнь с Сабиной сошла на нет.

Сабина не понимала, что любовь к Антиною была даром богов стареющему императору, ибо она делала его счастливым и молодым, а отсутствие любви – несчастным, хотя и мудрым. Только кому нужна мудрость без Антиноя?

Жена превратилась в злобную фурию, клеветавшую на него на каждом углу. Ему донесли, что она кляла свое бесплодие, возлагая вину только Адриана. «Как можно родить от такого чудовища?» – вопрошала она, трагически заламывая руки, словно дешевый мим в деревенском театре. Конечно, он, Адриан, знал, что все дело было в ней самой: ему достался гнилой плод, мертвая земля, в которую сколько бы семя не бросал – ничего не вырастет.

Он всего лишь поддался на уговоры жены Траяна Плотины, желавший укрепить свое влияние с помощь Сабины, ведь та была дальней родственницей императора Траяна. И, справедливости ради, стоило сказать, что благодаря ей, Сабине, Адриан стал Августом.

Но это в прошлом. Симпатия, привязанность, дружба. Все в прошлом! Мир изменил этот прелестный юноша Антиной, годы с которым оказались похожи на чудный сон, ниспосланный богиней ночи Никс, на сон, дарящий забвение. И вправду, Адриан тогда часто ощущал себя Одиссеем, усыпленным сладкозвучным пением сирен, путешественником, забывшим родную Итаку.

Как жаль, что их совместное плавание с Антиноем по морю жизни оказалось столь недолгим и мимолетным, как мимолетным бывает увлечение случайной женщиной. Его возлюбленный навечно сгинул в волнах Нила. После этого сердце Адриана застыло в печали, словно скорбящая статуя над мраморной усыпальницей дорогого человека. Он распорядился почтить память юноши. Стояли города, названные в его честь, высились статуи, заполонившие площади и улицы империи. Но города и статуи не смогли заслонить собой пустоту в сердце.

Одна такая статуя стояла и здесь, в Тибуре. Адриан создал храм Антиноя и поставил его скульптуру внутрь. Иногда подходил к ней, касался рукой холодного камня. По цоколю памятника была высечена надпись: «Будь бессмертен, как Ра 7 7 Ра – египетский бог солнца. ». Он прикрывал глаза, молчал, вспоминал…

Но Антиной появился уже после встречи императора с Марком. Сначала был Марк.

Мальчику исполнилось шесть лет, когда в перерывах между своими дальними и долгими путешествиями Адриан увидел его. Маленький, худой, с большими глазами, мальчик стоял перед ним, одетый в белую тунику.

Неподалеку встала его мать Домиция Луцилла – почтенная римская матрона, рано лишившаяся мужа и не вышедшая замуж повторно. Она владела крупным кирпичным заводом на окраине Рима. Был тут и его прадед Катилий Север Регин, известный сенатор, занимавший важную должность префекта Рима.

Они хотели, чтобы император отличил его, ведь Марк, в конце концов, был дальним родственником цезаря через Сабину. У Адриана было тогда хорошее настроение без капризов и раздражения, ставших обычными в последнее время, без тени меланхолической грусти при виде чужой молодости, которая казалась, безвозвратно утрачена им самим. И он не стал противиться. Отличить маленького Вера? Почему бы и нет!

Адриан дал ему белую тогу всадника с узкой красной полосой и перстнем, который мальчик еще не мог носить на пальце по причине большого размера. Это не казалось удивительным, ведь были и другие мальчики нежного возраста, которых уже отличали императоры. Удивление вызвала другая милость – Адриан на следующий год ввел Марка в коллегию салиев 8 8 Salire (лат.) – прыгающий, пляшущий. , этих прыгунов, хранящих в народе боевой дух. Их было двенадцать, и они поклонялись Марсу – богу, который для римлян, привыкших воевать, был не последним в божественном пантеоне.

Наверное, утомительные обряды, связанные с хождением по улицам, пляскам, криками, шумом городской толчеи, совсем не подходили для семилетнего мальчугана. И все же мальчику этим была оказана великая честь, о которой он не подозревал и до конца не понимал ее значение, но знали и понимали его близкие: почтенная мать и суровый прадед.