Ромета Баева - Где похоронено сердце

Наутро Дину снова неодолимо потянуло на берег реки, томясь неясным беспокойством, она смотрела то в прозрачные высокие небеса, то на застывшие в глухом оцепенении горы. Когда окутанное туманной дымкой раскаленное солнце тяжело перевалило за полдень и старухи, стеная и кряхтя от невыносимой духоты, прилегли на подушках в тени деревьев и захрапели на разные лады, Дина махнула рукой и решила проведать беглеца. Живо представляя себе последствия разоблачения и холодея от ужаса, она забрала припрятанный заранее горшочек с душистым свежим медом в сотах, нож, который зачем-то понадобился ему, сунула за пазуху пару кукурузных чуреков в узелке, несколько спелых груш и, пугливо озираясь, направилась к речке.

Дмитрий Потоцкий – так его звали – вырезал что-то из ветви вишневого дерева, поглядывая на девушку, которая уже неделю бесстрашно выхаживала и подкармливала его. Она сидела перед ним, поджав ноги, и с любопытством наблюдала, как, сворачиваясь в длинные упругие ленты, проворно, словно только что вылупившиеся змейки, выползают из-под острого лезвия пахучие стружки.

– А родные есть у тебя? – запинаясь, спросила она, заглядывая ему в глаза и обмирая, как и в первую встречу, от их бездонной синевы.

– Да, Дина, а живу я с матерью… – Дмитрий отложил нож, задумавшись о чем-то. – Я не видел ее уже два года.

Улыбаясь своим воспоминаниям, он снова взялся за работу и перевел ласковый взгляд на девушку:

– Ты знаешь, Дина, у меня замечательная мать, правда, все пытается меня женить…

Дмитрий помолчал, искоса поглядывая на ее круглое белое личико с широко распахнутыми глазами цвета спелой сливы, окаймленными пушистыми стрелками густых ресниц.

– Я бы не прочь жениться, но не нашел еще такой красивой, как ты. Правда, я не встречал такой славной девушки! – без тени улыбки он взглянул на вспыхнувшую Дину. – Скажи, тебя снова выдадут замуж?

– Отец решит, – все еще краснея от смущения, Дина вздохнула.

– И тебе придется опять жить с каким-нибудь стариком?

– Слово старшего – закон, мы привыкли к этому.

– Привыкли? А как же любовь, Дина? Разве мы не созданы для того, чтобы любить и быть счастливыми?

Дина представила себе, как возмущенно задергались бы щетинистые брови старой Фатьмы, услышь она такое, и рассмеялась звонким детским смехом – Дмитрий невольно залюбовался ею. Перехватив его особенный, проникновенный взгляд, который она уже не раз ловила на себе, девушка, потупившись, вспыхнула, томясь каким-то мучительным и сладостным беспокойством. Бросив нож, Дмитрий поднялся и, подойдя к ней, заглянул в пунцовое от волнения лицо:

– Мне уже пора уходить к своим… Дина, ты не хочешь уйти со мной?

– Как уйти? Куда? Я не могу, – удивилась она.

– Что тебя здесь держит, скажи мне?

Девушка повела вокруг себя растерянным взглядом:

– Эта земля, горы, даже этот орешник… и моя семья…

– Дина, есть другой мир, огромный и прекрасный! Неужели ты не хочешь увидеть его? Давай оставим вместе этот ужасный край!

Тонкие, подвижные брови Дины взметнулись вверх:

– Ужасный край? Да краше нашей земли и не найти!

В одну из последних встреч Дмитрий отдал ей искусно вырезанную из дерева куколку – женскую фигурку с обрамленным тяжелыми косами круглым личиком и широко распахнутыми глазами, удивительно похожую на Дину.

– Это тебе на память обо мне, – он взял ее руку и, крепко сжав в ладонях, поднес к губам, – а я тебя никогда не забуду.

Преодолев слабое сопротивление, Дмитрий мягко притянул ее к себе – взволнованная, испуганная, девушка на мгновение замерла в его объятьях, но потом смущенно отстранилась. Не сводя с нее вспыхнувших синих огнем глаз, он провел горячими ладонями по худеньким плечам, коснулся холмиков маленькой груди – Дина вздрогнула, будто пораженная молнией. Впервые к ней прикасался не старик с отвратительными складками на теле и отвисшим животом, а молодой, сильный мужчина – движимая какой-то непостижимой, чудной силой, она опустилась на траву Внезапно кукурузное поле, качнувшись, взмыло к небесам, и выжженный солнцем бледно- голубой полог накрыл оглушенную девушку, дохнув на нее пышущим, как из печки, жаром Затопившая ее горячая волна понемногу схлынула. Свет яркого летнего дня, шорох, поднявшийся в поле под порывами набежавшего ветерка, острый запах измятой травы – все постепенно возвращало Дину к действительности. Она в недоумении взглянула на спавшего рядом мужчину. В душе росло и ширилось сознание того, что она совершила нечто страшное, непоправимое, и, вскочив на ноги, Дина бросилась бежать, не разбирая дороги…