Валентин Пронин - Полет орла

На следующий день предприняли еще одну безуспешную попытку взять Шумлу. Турки защищались отчаянно. Тогда напротив турецких укреплений начали возводить редуты русские солдаты. Визирь Юсуф старался всячески препятствовать этому опасному для осажденных предприятию русских. Вылазки янычар следовали одна за другой.

И в рукопашных схватках, и спешно перемещая орудия, хлещущие по туркам картечью, опять хладнокровно, отважно и полезно действовал поручик Сеславин. За отличие, проявленное им при отражении вылазок неприятеля, его производят в штабс-капитаны.

После успешного начала кампании затянувшаяся осада Шумлы производила в Петербурге невыгодное впечатление для Каменского. Он решает оставить у Шумлы блокадный корпус. Вся остальная армия устремляется к Рущуку.

Прекрасно укрепленный новейшими достижениями фортификации, расположенный среди высоких гор у самого берега Дуная, Рущук представлял собой чрезвычайно трудную для взятия крепость. Его мощные стены и бастионы были окружены крутым земляным валом. На бастионах турецкой твердыни заранее приготовили всевозможные средства для отражения штурмующих, не считая большого числа французских пушек.

Предполагая, что внезапное и грозное появление русской армии устрашит, внесет смятение в состав гарнизона, Каменский приказал войскам идти парадным маршем, с музыкой и барабанным боем. Но в Рущуке находились отборные части султанской армии, к тому же настроенные на геройскую смерть в сражении особыми проповедниками исламского фанатизма. 9 июля войска под командованием Каменского подошли к Рущуку. При распущенных знаменах, под барабанный рокот Каменский направил вперед группу офицеров. Один из них, черкес по рождению, по-турецки потребовал сдачи крепости.

– Да уж, граф напугал турок не больше, чем сурков, что высунулись из своих нор, – негромко произнес Уваров стоявшим поблизости доверенным офицерам, среди которых находился Сеславин. – Тут, кажется, с ходу фортецию [9]не возьмешь, кровушки пролить предостаточно нужно будет. Бусурмане так не сдадутся.

Пришедшие из Шумлы войска нисколько не испугали защитников Рущука. Высыпавшие на стену красные фески [10]не выражали своим спокойным поведением никакой паники. Они внимательно следили за передвижением и фрунтом пехотных колонн, обменивались, как видно, впечатлениями относительно кавалерии и старались сосчитать русские пушки. Важный турок в богатом наряде крикнул в ответ на требование Каменского:

– Знайте, гяуры, воины султана не имеют страха перед вами. Мы готовимся к сражению, а вы готовьтесь к смерти.

– Ишь, какой неустрашимый барсук, – имея в виду дородность важного турка, усмехнулся Уваров. – Придется его охладить стрельбой наших батарей, а там… при штурме… неплохо бы захватить его живьем.

Из-за стен крепости слышалось гортанное пение мулл, воинственные выкрики и стук тамбуринов или какой-то другой восточной музыки.

– Как бы не вышло, как при Шумле… Штурм получится кровопролитный, «плохосоображённый», неподготовленный, – хмуро размышлял вслух генерал Уваров, не опасаясь, что его недовольство доведут до сведения графа Каменского. Кичливый и вспыльчивый главнокомандующий явно не устраивал умницу и весьма одаренного начальника арьергарда.

Солдаты стали готовиться к взятию Рущука. Вязали из ивовых веток фашины, сколачивали штурмовые лестницы. Внезапно пришло известие от разведовательных казачьих отрядов о появлении в тылу, на берегах реки Янтры значительного контингента турецких войск.

Навстречу им отправили отряд генерала Бахметьева, в котором вызвался участвовать и Сеславин.

12 июля после упорного боя русский отряд разгромил турок, а затем несколько верст неутомимо преследовал их, догоняя обессилевших и беря врагов в плен. Высшее начальство отметило отличную храбрость и маневренное искусство артиллерийской стрельбы в сражении. По письменной подаче Бахметьева, Сеславин был отмечен в Петербурге «высочайшим благоволением».

Каменскому не терпелось скорее отправить царю депешу о взятии новой турецкой крепости. И хотя мортиры продолжали успешно обстреливать Рущук, главнокомандующий не стал дожидаться пробития бреши. Спесивый и недалекий, не думающий о сбережении войска, он отдал приказ о штурме. Правда, вначале ему не повезло. Начавшиеся дожди вынудили его отложить штурм на несколько дней.

Как-то, в одну из темных ночей, два добровольца, рискуя жизнью, сделали повсеместные замеры крепостного рва. Одним из этих храбрецов был артиллерийский поручик Александр Фигнер. Его имя стало известным среди офицеров Молдавской армии. Сеславин также с удовольствием познакомился с Фигнером, не предполагая, конечно, что всего через два года им предстоит возглавлять «летучие» партизанские отряды в войне против Наполеона.