Олег Слободчиков - Великий тес

— И решил я, Иван Похабов, послать к нему на помощь сорок казаков с их хлебным окладом и двести пудов ржи, что послана воеводой Колесникову. А перед воеводой ответ за мой наказ держать мне, казачьему голове.

На другое утро Иван Перфильев со своими вестовыми казаками собрался плыть по наказу Бекетова и с его отписками в Енисейский острог. Он брался передать и грамотку от молодого Похабова. Прежде того Яков подал ее отцу:

— Почитай! Отписал воеводе, что иду к Бекетову по принуждению!

Иван только посмеялся и, не читая, передал грамоту Перфильеву:.

— Уж я-то против сына зла не сделаю! Один раз погрешил подозрением — всю жизнь за тот грех расплачиваюсь.

К полудню казаки атамана Якова, старый стрелец Дружинка и казак Сенька Новиков двинулись бечевником к истоку Ангары, к Байкалу. С ними ушли московские стрельцы и послы царевича. Иван Перфильев с товарищами поплыл вниз по реке. Старый Похабов оставил четверых казаков перебирать зимовье. Остальных с хлебными окладами послал на перемену годовалыцикам Култукского острога. Сам переправился на другой берег к скитникам.

Пониже прежней кельи Герасима и могилы Михея Омуля, у поворота реки они поставили избу, наполовину врытую в яр. Возле нее — срубили часовенку. Ни тына, ни караульных в скиту не было. Иван тихо вошел в часовню. Там тесно молилось с десяток калек.

Таежная жизнь старит быстро. Не так уж много старше Герасима были его вкладчики, но выглядели совсем ветхими. Скитники, лобызая икону Богородицы и Честной Крест, расходились. Герасим вышел последним. Подпер дверь батожком, повел Ивана в свою келью.

— Ну вот, батюшка! — говорил ему на ходу казачий голова. — Хотят или не хотят наши воеводы с московскими дьяками, а острог здесь ставить придется: воровские ватаги торный путь проложили.

— Вот ведь грех-то какой! — суетливо всхлипывал монах. — Жемчуга с лика Богородицы содрали! Не на острове острог надо ставить — здесь. И не острог, а город. — Монах вдруг замер на месте, затих на полуслове, к чему-то прислушиваясь. — Колокола все громче, все явственней звонят! — прошептал, пристально глядя на Ивана.

Похабов натянул поглубже шапку. Досадливо проворчал, обернувшись к часовенке:

— Так нет еще церквей!

— Будут! — невозмутимо ответил монах. — Во имя Спаса Господня! Разрядный поп в ту церковь уже рукоположен. Значит, скоро.

— Благословишь ли острожек на острове? — вкрадчиво спросил казачий голова.

— Благословлю! — со вздохом согласился монах.

Казаки под началом Ивана Похабова в три недели поставили тын, перебрали старую избу, срубили съезжую, подновили лабаз и поставили государев амбар. Теперь на острове при нужде можно было отсидеться в осаде.

На этот раз казачий голова оставил на устье Иркута пятерых годоваль-щиков, дождался перемены и ясака из Култукского острога. Как и опасался, воровская ватага не только не прошла тайком мимо острожка на Байкале, но и пыталась осадить его. Получив отпор, беглецы кинулись на подворье государева пашенного и слегка пограбили его: отобрали бочонок вина, два мешка ржи, увели двух бычков и сманили за собой ясырей. Большего вреда они причинить не успели: култукские казаки отбили двор пашенного.

Дела в верховьях Ангары были закончены. Похабов стал собираться к Дмитрию Фирсову.

— Где зимовать будем? — допытывалась Савина, глядя на Ивана виноватыми глазами, оправдывалась: — Стара уже, устаю жить по балаганам да под стругом. Кости болят.

— В новом Балаганском острожке, даст Бог, и зазимуем! — хмурил повинные глаза Иван Похабов. — Горяч Митька не в меру! Может с балаганцами мир порушить. С красноярами — и того хуже.

Тихонько постанывала и тайком вздыхала Савина:

— Опять в сырой избе жить! А дрова далеко.

— Не заморожу! — отшучивался Иван. А на душе было тягостно, и он предложил, отводя глаза: — Может быть, тебя в Енисейский отправить? На другой год, поди, пришлют замену, вернусь.

— Нет! — решительно ответила Савина. — Без того чуть не всю жизнь тебя прождала.

Не пожалел сил Дмитрий Фирсов, на голом месте срубил острожек, ладный, как пасхальное яичко: две башенки, две избы и амбар. Вместо рва, отрыть который не хватило сил, и надолбов, на которые не хватило леса, оставил прясла, как на поскотине, чтобы всадники не могли беспрепятственно подъезжать к самому тыну.

Дмитрий встретил Ивана Похабова с Савиной, провел их в сырую избу, где сильно пахло смолой и глиной. Посередине ее из речных камней была сложена печь.