Николай Омелин - Разбойничья Слуда. Книга 4. Рассвет

– Ага. А почему? Он же, как бабка говорит: «Кость, да жила».

– А потому! Жирный – значит здоровый, крепкий и сильный, а не сальный и толстый. У него отец, ну, дед Емеля, тоже здоровый был. А у Емели батька, кабыть Григорием звали его, так тот на реке никогда лодку не оставлял. Приедет, стружок на спину взвалит и в огород утащит. Во, какой здоровяк был.

– И все-таки, пошто батька начальником не робит? – не унимался Витька.

Толька покачал головой, стараясь не вспылить от занудства младшего брата.

– Коровами руководить тоже уметь нужно. И любому мужику скотину не доверят. Ней управлять – не с народом лясы точить. Коров не обманешь. Они все чувствуют: злых и обманщиков не жалуют и слушаться не будут. Коли в душе злой, то сколь ее не гладь, она молока больше не надоит.

– А Тяушка?

– Что Тяушка?

– Он же немой. Как со скотиной разговаривал?

– Вот, ты чудак! Душой он разговаривал. Душой! Ему и с колхозом управляться не сложно бы было. А если школу бы закончил, ну хоть семь классов, так и страной мог бы руководить!

– А Сталин? – выпалил Витька.

– Ну, вот ему бы и помогал.

– Вот бы хорошо было! Наш батька, Михеич – председатель, Тяушка и товарищ Сталин…

– Коля Тяушка охотится на пинежских реках почти безвылазно, – перебил размечтавшегося брата Толька. – А кого назначать на такое место, как не нашего отца? И коров он пасет только летом: зимой же на лесозаготовках. Там всеми мужиками руководит. Как там без него? А тут с женками да стариками и председатель справится, – он шагнул к брату, снисходительно улыбнулся и, обняв за шею, потащил за собой.

– Ну, да. Ну, да, – только и смог произнести Витька.

– Еще есть вопросы? – в голосе Тольки прозвучали теплые заботливые нотки.

– Ага, – Витька поднял взгляд на брата. – Один.

– Ну, говори уж.

– А почему тебя Емелей в деревне называют, а меня нет?

Толька остановился и повернулся к брату.

– Так у нас в роду всех Емелями кличут. Или Емелиными. Я думал из-за дедки Емели. Но отец говорил, что и отца у деда тоже Емелей звали. Давно уж так все идет. Но только старших зовут. Я старше тебя. Меня и зовут Емелей. Я помру, тебя звать так будут, – поучительно проговорил Толька.

– Чего ты помирать-то собрался? – удивился Витька.

Толя-Емеля посмотрел на него и, покачав головой, пошел дальше.

Дальше до тропы они шли молча. Когда увидели первое порхалище, Толька снял с брата мешок, развязал тесемки и вытащил небольшой березовый веник. Постукав им по голенищу валенка, поучительно произнес:

– Паши 9 9 Подметай (местное) аккуратно, сило не побей 10 10 Сбить охотничью настройку петли (местное) . Вередишь 11 11 Синоним слова «побить» (местное) , настрополять 12 12 Восстановить петли (силки) на птицу (местное) заново – время только терять. Тогда уж точно нековды в «попа» играть будет.

Он протянул Витьке веник и огляделся по сторонам. Отсюда до Ачема было версты три. Малая, или как по-другому называли ее в их семье, ближняя охотничья тропа, начиналась сразу от дороги, идущей в деревню Бакино. Путик пролегал по хорошим ягодным местам, где обитала лесная птица. Он делал небольшую, по охотничьим меркам петлю длинной в четыре версты и снова возвращался к этой же дороге. От Ачема до Бакино верст двенадцать, а тропа заканчивалась аккурат на середине пути. Возвратившись на дорогу, охотник, как правило, через час-полтора был уже в Ачеме.

Тропинка на малой тропе была хорошо заметна, а силки на птицу располагались вплотную к ней. Где-то с ее середины начиналась другая, более длинная их родовая тропа, по которой Толька с Витькой ходили только с отцом. Места, где она пролегала, были глухими, а охотились там не только на птицу. Тут ставили ловушки на куницу и белку. Любили те места и медведи, и найти берлогу охотнику там не составляло большого труда.

Витька быстро вымел снег с обеих сторон от силка, обнажая на порхалище светлый замерзший песок. Затем аккуратно освободил от снега еловую веточку под петлей в воротцах и вопросительно посмотрел на брата.

– Песок маленько взъерошь, – проговорил тот.

Обратной стороной веника Витка взрыхлил верхний слой и снова взглянул на Тольку. Увидев его одобрительный взгляд, выпрямился и сунул веник под мышку. В тот момент наверху что-то скрипнуло, и небольшой ком снега свалился с ели прямо на них. Братья испуганно вскрикнули и побежали к следующему силку.

Спустя два час они прошли полпути. За это время в силки попало лишь два рябчика. К тому же одного из них съел лесной зверь, оставив после себя кучу перьев. Тропинка стала спускаться вниз к ручью, ведя охотников к самому большому порхалищу на тропе. Их на ней было ровно пятьдесят и чтобы быть уверенным в том, что обошел все, Толька обычно после осмотра каждой ловушки бросал в карман елочную иголку. Закончив обход, он пересчитывал их, и, убедившись, что проверил все силки, по «Бакинской» дороге возвращался обратно в деревню. За все время он ни разу не ошибся, и ни одно порхалище не осталось не осмотренным.