Галина Колесник - Твердь. Альтернативный взгляд на историю средних веков

«Так! Так!» – ободряюще поддакнул барон, лишая Бартоломео последней надежды на скорое окончание разговора, – «Ну-ка, расскажи поподробнее об этом Мерлине. Ведь ты же самолично ездил к нему с моим запросом?!»

«Ездил», – неохотно отозвался гость, – «При передачи бумаг имел короткую беседу, а через два дня пришёл за ответом».

«О чём говорили?» – не давая опомниться, безжалостно «добивал» визитёра Гедерик.

«По поводу бумаг и говорили!» – раздражённо ответствовал италиец, – «Только вот этот паршивец, внук его, Эд, всё шнырял туда-сюда, сволочь рыжемордая, всё чего-то вынюхивал, пока сам Кайвель не „успокоил“ его затрещиной! Да, всем силён был старик!» – как-то туманно закончил свою злобную тираду Бартоломео.

«Был! Был!» – заражаясь нервозностью гостя, вспылил Гедерик, – «Почему же ты о нём упоминаешь в каком-то прошедшем времени!?»

«А потому», – заговорил снова «допрашиваемый», глядя куда-то поверх головы барона беспокойными глазами, – «Потому и был, – так как сейчас его уже нет!»

«Нет его…» – неуверенно повторил он, косясь на огонь, – «Нет!»

«Сгорел?!» – не отпуская с «мушки» свою «жертву», жадно прошептал барон.

«Сгорел!» – эхом вторил италиец, – «В ту, самую ночь, когда ответ был мной получен. Я на обратном пути остановился горло «промочить», – продолжал он сбивчиво, – «А как светать стало, двое мужиков оттуда и приехали. Ночью, говорили, пожар-то и случился, и они, мол, нечаянными свидетелями оказались. Ещё говорили, что престранно всё началось; будто пламя изнутри в крышу ударило, и сорвало её! И вкруг жилья кольцо огненное возникло само по себе! К стенам подступило, – и разом весь дом занялся! Мужиков, то, ужас обуял, – бухнулись они на колени, да давай молитву творить, а когда головы от земли подняли, всё уж кончено было, темно, да тихо как прежде, одне головёшки на том месте светятся…»

«Кто же поджог устроил?» – озадаченно молвил Гедерик, – «Может внук его?»

«Внук? Как же!» – с какой-то злорадной расстановкой процедил италиец, – «Ясно кто! Сила Нечистая!» И он коротко и глухо рассмеялся.

Гедерик подавленно замолчал. Замолчал и Бартоломео. Оба смотрели на огонь, но каждый думал своё…

«Вот нелёгкая меня возьми!» – неспокойно ворочалось в голове у барона, – «И чего это я с ним связался. Не иначе, как он и спалил колдуна! Оплачу его услуги, и пусть убирается!»

«Отдал бы он мои деньги, – да и дело с концом!» – тосковал Бартоломео, – «Думается мне, что ответом на бумаги барона, колдун сам себе приговор и подписал! Кликаю Силу Нечистую, – а она вот уже и рядом! Тьфу, ты!»

И, будто прихлопнутый, этим немудрёным, коротким оберёгом, – барон вдруг судорожно закашлялся, и недовольно взглянув на замершего гостя, сунул руку в глубину подушек, извлекая оттуда небольшой, упитанный мешочек.

«Держи, заработал!» – хмуро буркнул Гедерик. И ещё раз взвесив на ладони «уходящее» золото, отправил его Бартоломео.

Светлея лицом, италиец ловко поймал «добычу», и, преувеличенно-радостно кланяясь, начал попятное движение к заветной двери, и уже было протянул руку к засову, как..,

«Стой!» – вдруг что-то вспомнив, резко «осадил» его барон, – «А кто отец Эрвина? В бумагах об этом не написано. Может колдун тебе что на словах велел передать?» И он вопросительно-грозно уставился на Бартоломео.

«Нет! Нет! Ничего не знаю!» – испуганно оборачиваясь, залепетал гость, – «Даже Сакский Мерлин не дерзнул произнести вслух его имя. Только лишь сказал, что он…»

«Кто?!» – бледнея, в предчувствие ещё одной нераскрытой тайны, прохрипел Гедерик.

«ВЕЛИЧАЙШИЙ!» – трепетно выдохнул италиец и исчез за дверью…

…………………………………………………………………………………………..

Изумление в глазах барона держалось ровно столько, сколько требуется для жизни ночному мотыльку, попавшему в пламя свечи. И вот уже – боль, досада, презрение, злорадство! О, какую палитру чувственных мазков вынес на его лицо внутренний художник!

«Так он, Величайший!» – глумливо скалясь, прошелестел Гедерик, и, шутовским жестом, снял с головы несуществующую шляпу.

Чуть ярче обычного вспыхнул огонь в камине, да рукоятка засова приподнялась на палец от двери…

Гедерик захохотал.

«Величайший!» – всхлипывал он, гримасничая и кривляясь, и снова разражаясь хохотом, – «Величайший Шут!»

За спиной барона, над самым изголовьем кровати внезапно раздался престранный звук, будто лопнула струна и что-то, невидимо обрываясь, зашелестело, падая, и безголосо покатилось по каменным плитам. Безумный смех замер на губах и Гедерик, судорожно глотнув, приподнялся на локте, близоруко всматриваясь в пол.