Феликс Дан - Аттила

Приказание было исполнено с такою мгновенною быстротой, что германцы не догадались о подготовке всей сцены. Сопротивление оказалось невозможным.

Четыре воина бросились на престарелого короля. Дженгизиц, Эцендрул и четверо других — на Дагхара. Но несчастному юноше все-таки удалось на мгновение высвободить правую руку и со страшной силой он бросил меч прямо в Аттилу. Князь Дженцил, заметивший это движение, с криком заслонил собою царя и тут же упал бездыханный к его ногам с пронзенным горлом.

Шесть сильных рук впились в правую руку Дагхара. Визигаст был повален на пол, и Хелхаль коленом придавил ему грудь. Дагхар увидал, что на руки Ильдихо надевают широкие золотые оковы и глухо застонал.

— Погоди, мальчишка, — сказал Аттила, обтирая лицо, забрызганное кровью Дженцила, — ты особо заплатишь мне за эту кровь. Старик будет только распят, юноша же… будет посажен на кол… за стеной моей спальни!.. Ты услышишь его крики, моя прекрасная невеста, в нашу первую брачную ночь!

Девушка молча взглянула на него своими широко раскрытыми, неподвижными глазами: он вздрогнул, съежился и опустил веки. По спине его пробежала холодная дрожь. Он махнул рукою и пленников увели.

В опустевшую залу, в которой остались лишь Аттила и Хелхаль, вбежал запыхавшийся Эллак.

— Ты здесь! — гневно закричал отец. — Как ты осмелился? Разве я не прогнал тебя? Или ты получил прощение?

— Нет, господин. Но…

— Кого тебе здесь нужно?

— Отца!

— Ты хочешь сказать — царя!

— Пусть так! Мне нужно великого царя и справедливого судью!

— Ну конечно! Я знаю, что привело тебя. Ты ищешь справедливого судью. Я, заслуживший это название, оправдаю его ужасным образом. Так лучше воздержись от мольбы за предателей.

— Но разве виновность их доказана?

— Я думаю, — с досадой отвечал вступивший в разговор Хелхаль, — мальчишка метнул меч в твоего отца, и если он еще жив, то лишь благодаря гуннской верности. А старик вместе с ним и с целой шайкой других негодяев сговаривались убить господина. Мы же, отец твой и я, подслушали весь их заговор, спрятавшись в дупле ивы на дунайском острове.

Эллак закрыл глаза.

— Если так, — сказал он, — то осуди и убей их обоих: я не смею просить за них. Но Ильдихо? Ведь она невинна?

— Нет. Она знала о заговоре. Я увидел это по ее первому же взгляду на меня, когда она вошла сюда. Она знала все и молчала.

— Но могла ли она погубить отца и жениха?

— Она должна была это сделать. Но ей я прощаю. Она не подвергнется наказанию.

— Но… отец… ведь неправда то, что говорят? Что ты умертвишь ее отца и жениха, и… Нет! Это невозможно!

— Разве для Аттилы есть невозможное?

— Но это позор! — выкрикнул Эллак. — Запятнанный кровью обоих дорогих ей людей, ты не можешь заставить переносить твои объятия ее, эту белокурую богиню!

— Клянусь моими черными богами, я ее заставлю! — закричал разъяренный Аттила. — Я окажу величайшую честь твоей белокурой богине и сделаю ее моей женой!

— Никогда! Говорю тебе, она любит скира!

— Я не ревную к… мертвым!

— Но я скажу тебе больше: она ненавидит тебя, ты отвратителен ей!

— Она научится удивляться мне.

— Нет. Она умрет раньше, чем будет твоею. О, мой господин и отец! — Эллак упал на колени, — Молю тебя! Сжалься! Ни разу, с самого моего несчастного рождения не осмеливался я обращаться к тебе с просьбой. Теперь же я молю тебя о милости, не к спутникам девушки, но к ней самой!

— Я исполню твою просьбу! Я дарую ей высшую милость: она будет моей женой!

— Нет, отец! Этого не будет! — громко закричал обезумевший Эллак. — Я не переживу этого! Я сам люблю ее!

— Это давно известно мне!

— Отец, Дагхар должен умереть?

— Должен.

— Так отдай ее мне!

— Ты в самом деле помешался! — громко захохотал Аттила. — Значит, хотя она и любит певца, но если ты, а не я, возьмешь ее в жены, то тут уже нет позора?

— Я не коснусь ее! Я буду только свято чтить и защищать ее!

— Защищать от меня, собака! — заревел Аттила, выхватывая из-за пояса нож и замахиваясь на сына. Хелхаль едва успел схватить его обеими руками.

— Убей, отец! Я буду рад умереть! О, если бы я никогда не родился.

И он подставил ему грудь.

— Нет, — мрачно произнес Аттила. — Спасибо, старик. Мальчишка не стоит того, чтобы умереть от моей руки. Пусть он живет и знает, что его белокурая богиня покоится в моих объятиях. Это будет для него хуже смерти.

В отчаянии Эллак бросился к двери.