Андрей Шаповалов - Предсказание на меди

– Точно, а у которого, какой – никто и не знает, – также смеясь продолжил Егор.

– Да, этих хорошо помню, они при мне работали. Хорошие мужики, веселые и сметливые.

– Ну, они такие, – подхватил Егор и продолжил рассказывать. – Я к ним за стол подсел да угостил все честную компанию. Там еще свояк был их, Мишка, его я тоже давно знаю, и еще парень был совсем молоденький, из их же села. Они рыбу на базар привезли. Рыбаки они… Мы поговорили маленько, пока я трезвый был. Они все смеялись, да шутили, про рыбалку много говорили, да истории всякие рассказывали про рыбацкие дела. Они, когда я пришел, уже навеселе были. Ну и со мной продолжили…

– А как ты кошель доставал и кабатчику платил, видели? – прервал Фролов.

– Не отвечу точно, – наморщил лоб Егор. – Они вроде за столом сидели, а я у прилавка встал… Не, вряд ли, парень их этот… вот ведь, – опять прищурил глаза от натуги Егор, – не помню, как звать его, он как раз их пиво забирал и рядом стоял. Он точно видел… Я сейчас вспомнил, – лицо узника осветила светлая и чистая улыбка. – Он еще потом, ну, за столом… спросил, чей-то у меня, дескать, за радость такая, что я последние копейки на водку трачу. Так что, видел он, видел, – Егор даже подскочил от возбуждения. Выпрямившись, он почти коснулся низкого потолка камеры. Свет от лампы упал на лицо. Фролов невольно залюбовался. Этот мужик сейчас показался ему похожим на римского патриция из исторических книжек. Высокий, стройный, мускулистый, с широким лбом, темными, чуть кудрявыми, стриженными в кружок, волосами, прямыми, резко очерченными скулами, чуть горбатым носом и распахнутыми темными глазами. В желтоватом свете лампы он одновременно выглядел и героическим полководцем древности, и русским богатырем на лубочной картинке. Его светлая улыбка сделала лицо очень молодым, даже в чем-то мальчишеским и открытым до беззащитности. Егор отшатнулся от лампы, чуть отвернув лицо. Теперь свет упал на другую его половину и высветил белесый, неровный шрам, перерезавший лицо. Шрам тянулся от верхней части носа и скрывался в бороде ниже уха. Именно этот шрам и делал Егора похожим на злодея с большой дороги, которым он, Фролов теперь понимал точно, никогда не был.

– Сколько тебе лет, Егор? – внезапно даже для себя самого спросил Петр.

– Двадцать восемь, – ответил он, сразу став серьезным и вновь опускаясь на солому, – а что?

– Да, ничего, это я так… – Петр слегка потупился. – Ты казался мне старше… Значит, видел он, как ты кошель опустошил? – переспросил он, чтобы вернуться к расследованию и скрыть смущение.

– Точно видел, я сейчас вот вспомнил, – торопливо сказал Егор, улыбаясь почти счастливо.

– А как мне его найти? Ты его имя не вспомнил? – вернул его к серьезному тону Фролов.

– Не, не помню… – протянул Егор задумчиво, – да я и не знал… Он не говорил, но он Ильиных братьев свояка, Мишки, брат двоюродный или другой какой родич. Они все его хорошо знают, в одной ведь артели рыбалят, – он опять довольно улыбнулся. – А сами они, все четверо, сразу после Пасхи должны опять в Сузун-завод на отработку приехать. Он сразу подтвердит, его найти легко будет… – лицо Егора вновь засияло.

– А ты пока тут посидишь, – саркастически заметил Фролов. Он теперь уже совершенно не сомневался в невиновности этого мужика и был рад этому, но было немного досадно, что выпустить его прямо сейчас ему никто не разрешит. Он, конечно, мог попробовать уговорить главного управляющего, но сам понимал, что, выпустив Егора сейчас, они дадут понять преступникам, что их замысел раскрыт. Тогда они будут осторожнее и придумают еще какую-нибудь пакость.

Узника слова Фролова не обеспокоили. Он безмятежно улыбался:

– Посижу, что ж поделать, это ж не навсегда. Рано или поздно меня выпустят. Ты ведь в мою невиновность веришь и доказать сможешь, а бог даст, так и преступников настоящих найдешь.

Петр Козьмич не был так уверен в последнем, но вида не подал. Он тепло улыбнулся и вновь вернулся к делу:

– Давай дальше подумаем. Если вечером в кабаке только вы были, да кабатчик с женой, а утром только жена кабатчика, значит, кроме них, никто тебе деньги подложить не мог?

– Выходит, что так, – вновь задумался Егор, – только мужики-то не могли. Они же не местные, они всю зиму, почитай, рыбу у себя в Ордынском ловили. Они до монетного дела отношения не имеют вроде… – теперь он опять нахмурился. – Значит, кабатчик, продажная душа? – взглянул он на офицера.

– Я тоже так думаю, – быстро ответит тот, – только все может оказаться не так просто. Ты, кстати, сам-то, о нем что думаешь? Он действительно продажная душа или все же человек порядочный? – спросил Фролов, заранее зная ответ.