Любовь Паршина - Дубровский. Том III

Марья Кириловна кивнула. Что-то не нравилось ей в этом мужике, что-то было неправильное, неправдивое…

– Авось повезет… – сказала она, спустившись с вала. Отвязала свою лошадь и, вскочив в седло, помчалась прочь, не оглядываясь.

А мужик, приосанившись, прошел через полянку, бывшую пристанищем разбойничьей шайки. Какой малой казалась она теперь.

Сцепив руки за спиной, он взошел на вал, поддавая сапогом мелкие камушки. Внимательно глядел он вслед молодой барыне. Похоже, она поворачивала не домой, в Арбатово, а в Покровское, в имение своего отца. Проведать.

– Авось, авось, – процедил Архип. – Едали мы таких. Жареными с кашей.

И, сплюнув, пошел обратно в лес.

Уж скоро год, как Кирила Петрович слег после удара. Он был еще жив, но так закончилось его губернское царствование. Он не мог ни ходить, ни говорить, едва ел с ложечки…

Кто-то злословил и злорадствовал, что так его покарал Господь. Не добрался до него разбойник, так Боженька доглядел. Особый знак усматривали в том, что от удара слег и старик Дубровский, заморенный Кирилой Петровичем.

Покровское стояло непривычно покойным. Оставшегося медведя держали в клетке, кормили исправно. Крыло господского дома с сералем поначалу было под прежним особым порядком, но потом на него махнули рукой, девиц выпустили на добрую работу. Некоторые из них даже вышли замуж – кто за вдовцов, кто за молодцев, что ждали их из сераля. Все это, разумеется, в первую очередь благодаря Марье Кириловне, которая теперь сделалась хозяйкой в родном имении.

Унаследовал имение, конечно зять Троекурова, князь Верейский, но он спокойно дозволил своей молодой жене руководить землей, которую она знала с рождения.

Марья Кириловна наведывалась в Покровское как возможно часто. Выслушивала доклады и просьбы, проведывала батюшку.

В этот раз просьб было мало. Управляющий только рассказал, сколько скотины, сколько крепостных родилось, что один старик преставился да что трех молодых парней поймали на краже соседского леса и высекли.

Маша выслушала, справилась о здоровье рожденных детей и матерей – все были живы и здоровы.

Кирила Петрович спал, так что Маша немного подождала, выпив пока чаю на открытой веранде. Проходящие мимо крестьяне кланялись своей госпоже.

Наконец сообщили, что Кирила Петрович проснулся. Его одели и вынесли в кресле к Маше на веранду.

Один глаз у него не открывался уж вовсе.

Кресло поставили на пол веранды, стул для Марьи Кириловны придвинули ближе.

Маша села, взяла папеньку за руку. Тот только что-то простонал и никто не мог сказать наверняка – узнал ли старик дочь или просто отозвался на ласковое прикосновение.

Дочь тихо поговорила с отцом, рассказала, что все хорошо и у нее, и у Саши, что все идет ладно и своим чередом. Она искренне жалела Кирилу Петровича. Все прошлые горькие обиды исчезли, оставив только эту жалость и чувство вины, которое всегда возникает в человеке по отношению к тяжело больному или усопшему близкому.

Сидеть долго резона не было никакого. Так что, вздохнув и смахнув слезу, Маша поднялась и стала собираться к себе в Арбатово.

– А папенька пусть немного побудет тут, на солнышке хоть четверть часа, – велела она. – Только приглядывайте за ним.

– А как же, барыня, а как же! – закланялись управляющий и остальные собравшиеся крепостные.

Марья Кириловна ускакала прочь.

Крепкая баба какое-то время, скучая, просидела рядом с Кирилой Петровичем, потом ее кликнули помочь на кухне и она ушла. Все равно было тепло и тихо, а старый барин едва понимал, что происходит, да и вообще вновь стал засыпать.

И правда, полоса двора перед верандой, устланная газоном с редкими полевыми цветами, была пуста и безмятежна. Однако вскоре в глубине дичающего сада возникло какое-то острожное движение. Из-за деревьев появился Архип и пошел к веранде через газон, сминая цветы подошвами сапог.

Шел он быстро и деловито, так что даже если обитатели Покровского краем глаза увидали бы его, то не сразу придали бы этому значения – что с того, если мужик идет по делу.

Шел Архип и улыбался.

Кирила Петрович пробудился от одного, казалось, жгучего взгляда его, когда он еще не успел поставить ногу на ступень веранды.

Осторожно, не скрипя досками ступеней, Архип поднялся, заглянул в анфиладу комнат, раскрытую насквозь до парадного крыльца. Ни души…

Архип подошел к Кириле Петровичу и, улыбаясь, склонился над ним.