Кирилл Берендеев - Продавец воды

И еще – отец почти ничего не говорил о своей супруге. Даже писем и тех не осталось, а ведь должны сохраниться, он не раз уезжал в пограничные части, пусть молодой, только дослужившийся до унтера. Какие в те годы телефоны, их и сейчас-то днем с огнем не сыщешь, а тогда вся надежда на почту, на телеграф. Но даже открытки, ни бабушка, ни тетя мне не показывали. Хотя, что тетя, как я понял, они с мамой никогда не общались.

Автобус замедлил ход, запутавшись в узких улочках пограничного городка. Люди засуетились, доставая багаж с полок, готовились к выходу. Мужчина позади тоже закопошился, хоть и было при нем всего-то пухлый портфель. Наверное, и мне пора.

– Собираетесь? – спросил он. – Сейчас надо быстренько пересечь станцию и на контроль. Чтоб в хвосте не стоять. Сами понимаете, сколько народа сегодня приезжает. Лучше поторопиться.

Я так и сделал. Вместе с толпой встречающих покинул автобус и в сопровождении моего знакомца, решившего взять надо мной опеку, шустро рванул за ним к очереди, вившейся возле плоского одноэтажного здания. Поначалу мне подумалось, это таможенный пункт пропуска, а лес за ним – уже ничейная полоса, но все оказалось куда прозаичней. До демилитаризованной зоны оставалось еще около десяти километров по бетонным плитам дороги, а здесь, еще с довоенных времен, располагался спортивно-развлекательный комплекс, в котором и по сию пору проводились военные мероприятия местечкового характера, для поддержания стойкости духа и тела. В первые годы после гражданской тут часто устраивали солдатские слеты самых разных родов войск, парады, маневры, а еще рукопашные бои. После принимали в меткие стрелки и алые береты – испытания столь необходимые для защитников отечества, в последние два десятилетия оказавшегося в кольце недружественных стран, с единственным исключением в виде большого соседа, вечно пытающегося усидеть на двух стульях – развитого социализма и местечкового капитализма.

Обо всем этом нам рассказывала гидесса, пока мы стояли в очереди на распределение. Собственно, контроль в этом и заключался: в последующие часы нам предстояло заселить четыре корпуса гостиницы, в соответствии с составляемым на месте расписанием встреч, а после, освоившись в номерах, поджидать родных и близких. Потому мой собеседник так и спешил – лучше прорваться побыстрее, чтоб иметь возможность выбора. На все у нас двое суток, четыре встречи по два часа под строгим наблюдением представителей служб обоих сторон. Встречаться полагалось в конференц-залах, в номера не пускали.

Я почувствовал… да, конечно, радость, от того, что увижусь, волнение, понятно, но в то же время – некую непонятую грусть. Слишком мало, очень коротко. Уже сейчас хотелось иметь в запасе больше времени. А ведь я даже не придумал, о чем буду спрашивать ту женщину с фотокарточки, которую назову мамой.

Очередь на удивление прошла быстро, заметно удлинившись к моменту моего подхода к столу. Паспорт, разрешение и все прочие необходимые документы я держал в руках, когда услышал шум множества шагов, да, это подбегали пассажиры только что подъехавших автобусов. Оглядывались, встраивались в человечий состав, обсуждали, удастся ли выбрать нужное время.

Нас с моим попутчиком заселили в один номер – как я понял и тут тоже, как и в любой гостинице или санатории при массовом заезде, номера выдавались «по мере поступления» – снизу вверх или сверху вниз, как решает администрация. Каждый корпус рассчитан на тысячу с небольшим койко-мест, все прибывавшие в него из обоих государств, умещались как раз. Видимо, количественное ограничение на свидания имело столь прозаичную причину. Оставшиеся свободными помещения отводились под встречи, всё, включая и пустовавшие актовый зал и кинотеатр. Интересно, смотрели ли здесь фильмы хоть когда-нибудь? Те же бойцы народной армии, после долгих выступлений? Или для них тоже не существовало ничего, кроме выполнения задачи, ради которой они и прибывали в эти места. Хотя что я, тут селился командный состав, а солдаты оставались в палатках.

Нам выдали ключи от тысячу сто двадцать седьмого номера, заполненный лифт медленно доскрипел нас до нужного этажа, в коридорах которого висели однообразные эстампы военной тематики, лишь возле столика дежурного по этажу, а это обязательно службист, разбавляемые портретами или первого правителя или нынешнего председателя.

Вещей у нас имелось немного, мы быстро распаковались, да и что брать на четыре дня? Номера тут довольно аскетичные: две кровати, две тумбочки, шкаф и книжная полка с инвентарными книгами, но и достойно дополненные телевизором, радиолой, а еще мылом и туалетной бумагой в ванной комнате. Не стоило с собой брать.