Кирилл Берендеев: Продавец воды

Всегда важно взвесить и осмыслить свою нынешнюю жизнь, чтобы понять, как поступить дальше. Стоит ли ждать рассвета, просто ожидать, не предпринимая ничего, просто веря, что рано или поздно он наступит, или же следует измениться самому? Или переменить обстановку, вокруг себя или же отправившись в неведомое?

Жизнь тем и сложна и прекрасна одновременно, что она не дает готовых рецептов, не подсказывает очевидных или неявных ответов на свои вопросы. Всяк человек должен решить для себя сам, стоит ли ему продолжать жить, как раньше, приспосабливаясь к новым обстоятельствам, или попытаться изменить сами обстоятельства в свою пользу. Невозможно сказать заранее, какой именно ответ окажется верным и когда. Все зависит от вопрощающего. Ему одному нести груз ответственности за всякое решение, за каждый день проживаемой жизни, за все то, что ему предстоит пережить – сегодня ли, завтра или в неопределенном, но вполне возможном будущем. От него зависит не только его жизнь, но и судьбы близких и родных, тех, с кем разделяет он свое бытие. И об этом еще следует помнить, делая выбор. А что случится после принятия решения – это совсем другая история, которую еще только предстоит рассказать. Порой, герои еще только размышляют над самым сложным вопросом всякого бытия – и делают первые, пусть неуверенные шажки к перемене. Но время их выбора непременно придет. Ведь этого не отнять ни у одного из нас.

– Первый раз едете? – спросил сидевший позади мужчина, осторожно положив руку мне на плечо. Я все равно вздрогнул и кивнул. – Я поначалу тоже переживал, что да как. Почему-то думалось, вовсе ни с кем не встречусь, все это розыгрыш какой-то несуразный. Но, как видите, все обошлось.

– А вы какой раз едете?

– Третий. Можно сказать, повезло. Мы теперь почти каждые три года встречаемся. Как по расписанию, – он улыбнулся своим мыслям и спросил неожиданно: – А с вами отчего такая задержка случилась?

Я покачал головой.

– Ничего не сказали. Возможно, искали долго. Сами посудите: отец умер, когда мне всего восемь стукнуло. Меня сперва бабушка, потом тетя воспитывала.

– Вон оно как, неудивительно, что сразу найти не могли. У нас ведь, сами знаете, сколько народу там оказалось. Да и потом, а вдруг что. Тоже ведь случается, – мужчина даже оглянулся по сторонам, будто мы находились не в переполненном автобусе, а шептались в глухом уголке комнатки. – Сами знаете, южанам только того и надо, на святое покусятся, не задумываясь. Они могут.

И тут же замолчал снова. Но ненадолго.

– Мой отец тоже умер год назад, он, пожалуй, чуть постарше вас был. Теперь я один езжу, с дедушкой встречаться. Прошлый раз он мне вот этот костюм подарил, смотрите, каждый день ношу, а все как новый.

И снова улыбнулся. Автобус, полный встречающихся, медленно коптил к ничейной территории, дорога петляла меж гор, лениво продвигаясь на юг шагами серпантина. Инструктор, объяснявший мне, что к чему еще в парткоме, рассказывал и о пути. Только через час мы выедем на равнины – а там и до границы всего ничего останется. По какой-то причине он не поехал вместе с нами, его место заняла гидесса, долго собиравшая нас на автостанции, а затем еще раз напомнившая правила поведения и режим встреч – и так вызубренные наизусть. Лишь сильнее разволновала. В автобус я сел с таблеткой под языком, это немного успокоило. Ну и то еще, что за весь истекший маршрут на меня никто внимания не обращал: ехали семьями, переговаривались вполголоса, чтоб не мешать ни водителю, ни двум особистам, что-то изредка записывающим на пленку. Обсуждали, волновались, вспоминали и предвкушали. Кажется, в этом автобусе я один ехал впервые. Еще бы, ведь встречи проводились уже какой раз, сколько ж всего народу успело на них перебывать, говорят, не меньше двадцати тысяч. А сколько всегосемей разделила гражданская война, столько судеб разбила. Кто-то перебрался на юг по своей, кто-то по чужой воле и на долгие годы оказался забыт, выпал из внимания, но не памяти родных. Ждал. И вот наконец, семнадцать лет назад, начались эти встречи. Сперва каждые два, потом, после обострения в отношениях, после диверсий и обстрелов, и последовавшего долгого перерыва, каждые три года.

– Красивый костюм, – я не знал, что ответить мужчите. Вдруг подумалось, а если это еще один проверяющий, из тех, что остались в родном городке, что сперва удостоверялись во мне – который раз – а потом готовили к предстоящей встрече. Вдруг это заключительная, решающая проверка? Я покрылся холодным потом. – Не знал, что на юге так хорошо портняжат.