Кирилл Берендеев - Продавец воды

– Именно. Он меня действительно усыновил.

– Послушай, малыш. То, что ты сейчас его выгораживаешь, это вполне нормально, все мы желаем добра ближнему своему. И не смотри на него, на меня, только на меня взгляд, – патрульный загородил мужчину крепкой, пусть и слегка расплывавшейся в талии фигурой. – Вот, а теперь давай начистоту, когда ты с ним познакомился, как, что он тебе наговорил, как увел от родителей.

– Моих родителей давно нет, – коротко изрек малыш, продолжая копаться в карманах, ища и не находя что-то, видимо, очень важное. – Понимаете, я Эйсу, отца моего нынешнего, знаю, сколько себя помню. Наверное, с самого детства. Он очень близкий друг моего настоящего папы. Они вместе, он говорил, всю жизнь, со школы…

– Так, а теперь, получается, взял и увел. Знаешь, и такое бывает, – охотно закивал патрульный. – Часто сводят детей именно знакомые, говорят, погуляем недолго, потом, что мама не может забрать сейчас, а позже уезжают в другой город и ищи-свищи. А вот такие, как ты, верят, что и с родителями что-то случилось недоброе, и что только вот такой «новый папа», – сержант взмахнул руками, изображая в воздухе кавычки, – один и может о тебе позаботится.

– Неправда ваша, – отрезал мальчик. – Эйса очень хороший человек, я вам это докажу.

– Что же ты так с ним собачился десять минут назад?

Мальчик опустил глаза.

– Это я так… по глупости. Но вы мне поверьте, офицер, – слово это прозвучало в его устах в точности так же, как в самом начале разговора у мужчины, и это невольное сравнение передернуло патрульного. – Мой папа, Эйса, он, правда, мой отец и я, правда, горя с ним не знаю. Я плохо помню своего настоящего отца, но, вы поверьте, Эйса… Да вот же, наконец-то!

Трудно сказать, что именно ожидал от паренька патрульный, но явно не того, что мальчик, так долго обыскивавший многочисленные карманы куртки и брюк, наконец, нашел – уже за подкладкой, завалившуюся туда, верно, совсем недавно. Издав торжествующий возглас, паренек достал сложенную вчетверо засаленную бумаженцию и протянул ее сержанту.

– Смотрите. Я говорю, он хороший человек, я с ним столько всего пережил, и хорошего и дурного, я… да куда я без него, офицер.

– Прекрати! – резко произнес патрульный, мальчик невольно вздрогнул и отшатнулся. – Что это?

– Свидетельство об усыновлении. Я всегда его с собой ношу, Эйсе, вот как вы, многие не верят, однажды даже порвали. Я и ношу, чтоб не подумали, чего не того.

Сержант проглядел по диагонали засаленную бумажку, потом, убедившись в ее подлинности, с явной неохотой вчитался. Выдохнул, взял под козырек.

– Твоя правда. Извини, сынок, сам понимаешь, вы ж как небо и земля, полные противоположности.

Повернулся к мужчине, тоже козырнул, но молча, и удалился ко въезду в торговый центр, на углу которого и пытал вопросами обоих.

Мальчик положил свидетельство об усыновлении обратно в карман, спохватился, переложил в другой.

– Подкладка порвалась, – объяснил он подошедшему отцу. – Иначе я б так долго не искал.

Смутился и некоторое время стоял, молча возя носком ношеного кроссовка по щербатому асфальту. Мужчина положил руку на его плечо.

– Сам как? – мальчик только кивнул в ответ, взволнованно сглотнув комок в горле. – Тогда пойдем к автобусу потихоньку.

– А как же купоны?

– Завтра сходим, как у тебя занятия кончатся. Сегодня надо передохнуть.

Мальчик не смел поднять глаз.

– Прости, пап. Я… не знаю, что на меня нашло. Не люблю мерить все эти новые рубашки, брюки, я лучше их у одноклассников в орлянку выиграю, – отец молчал, он помолчал немного и произнес другим тоном: – Думаешь, завтра этого копа не будет?

– Надеюсь.

– Я очень боюсь с тобой ругаться, правда. После того случая, как мы потеряли свидетельство, и тебя отправили за решетку. По двадцать раз на дню проверяю, а все равно… находит и… правда, пап, сколько ж можно. Давай уедем к дяде Гербу. Знаю, там все время зима и, небось, надо французский выучить, но… я смогу, правда. И главное, на нас не смотрят так, как здесь. Мы для них чужаки, со своими заморочками, и им все равно. Мне кажется, это главное.

– Что мы чужие, это точно. Здесь мы родились, сынок, ну зачем нам что-то еще?

– Ты сам знаешь, – мальчика перетряхнуло от нахлынувших воспоминаний. – Недели не проходит, как кто-то – полиция, вояки, даже ФБР, и те непременно остановят и начинут задавать вопросы. А если бумаг опять не окажется, ведь самое страшное, когда нет нужного документа. Мне опять к мистеру Джозефсону бегать, чтоб он за тебя похлопотал, а у нас денег и так негусто. Давай уже уедем, хоть на каникулы.