Марина Смелянская - Странствующий оруженосец

Отряхивая одежду, Жак подошел к хозяину трактира и, отсчитывая затребованную сумму, подивился, сколько же выпил да съел Мишель до его прихода, если получилось так много. Жиль невозмутимо принял оплату и лишь равнодушно пожал плечами.

Вернувшись к Мишелю, Жак увидел, как тот добавляет заголовок к выцарапанным ранее строчкам, и кинжал то и дело соскальзывает вбок, оставляя витиеватые росчерки. Рыжий Жиль спокойно наблюдал за этим – убытки свои он возместил с лихвой. Надпись гласила:

Подумав немного, Мишель доцарапал внизу, под стихом маленькую приписку:

После чего, сделав Жаку знак следовать за ним, он покинул «Серебряный Щит».

Согласившись внять предостережению отца, благо оно не расходилось с его собственными намерениями, Мишель решил как можно скорее добраться до Аржантана, а там – и до Небура. Далее его планы пока не простирались, и думать об этом совсем не хотелось.

Лошади резво бежали по подсохшей дороге, покрывая небыстрой рысью одно лье за другим. По обеим сторонам тракта простирались черные незасеянные поля, за ними – желтоватые холмы и темные полосы лесов, упиравшиеся в светло-голубой небесный свод. Дорога поднималась по небольшому пологому склону, позади осталось памятное место, где лежал несчастный глупый Жан, теперь, скорее всего, уже погребенный родственниками.

Фатима навострила уши и выпрямила шею, втягивая воздух широко раздутыми ноздрями – почуяла впереди кого-то. Въехав на вершину холма, Мишель увидел чуть ниже всадника, двигавшегося неторопливым шагом посреди дороги. Беглого взгляда на его одежду, вооружение и сбрую лошади было достаточно, чтобы понять – впереди едет рыцарь. Чуть позади шел его слуга, ведя в поводу двух мулов: одного под седлом, другого – навьюченного узлами и сундуками. Тот час же Мишель почувствовал радостное возбуждение – ну, наконец-то!

Пришпорив лошадь, он быстро спустился, поравнялся с рыцарем, покосился на него – тот ехал, опустив темноволосую с проседью голову и напевая вполголоса себе под нос, мельком Мишель увидел смуглое, заросшее черной щетиной лицо, и, обогнав на два корпуса, остановился, развернув лошадь поперек дороги. Жак, почуяв недоброе, поспешил догнать хозяина.

– Не соблаво… не согобла… не соизволит ли доблестный сир, имя коего мне не известно, но несомненно принадлежит к благороднейшему роду, объяснить мне, баронету Мишелю де Фармер, чем ему так не угодила масть моей лошади?

Конь рыцаря, недовольно вскидывая голову, приостановился ввиду внезапно возникшего препятствия; всадник, погруженный в свои мысли, поднял глаза и, словно бы очнувшись, некоторое время недоуменно помаргивал, осмысляя услышанное, на всякий случай оглянулся по сторонам, а потом произнес с заметным южным акцентом:

– Не соблаговолит ли доблестный сир указать мне на лошадь, масть которой мне якобы не понравилась. Имя же мое…

– Имени же вашего никто не спрашивал, – продолжал нарываться на грубость Мишель, осознав, что начало про лошадь было несколько неудачным. И не ошибся. Рыцарь нахмурился, положив руку на рукоять меча.

– Несмотря на это, я все же назову его, дабы вы, любезнейший, знали, с кем скрестите клинок, если немедленно не принесете извинений. Мое имя…

– Хорошо, я готов сразиться с вами! – воскликнул Мишель, обнажая оружие, опять не дал незнакомцу представиться и окончательно разозлил его этим. Жак, понимая, что побоище неизбежно, предпринял отчаянную попытку примирить разгорячившихся господ. Он спешился, подбежал к лошади Мишеля, схватился за повод и быстро заговорил:

– Благородный сир! Умоляю вас, будьте благоразумны! Разве вы не видите, мой господин молод, неопытен и вдобавок выпил лишку, неужели ваша доблестная рука поднимется…

Он не смог договорить – Мишель не глядя отмахнул рукой, и удар в лицо свалил старого слугу на землю. Несмотря на то, что рыцарь так и не обнажил клинок, Мишель пришпорил лошадь и с низким глухим рычанием двинулся на соперника, занеся меч для удара.

– Никогда не бей сверху, рагаццо мио, – донесся до него невозмутимый голос, и то, что произошло далее Мишелю так никогда и не удалось восстановить в памяти – вспоминался только внезапно обрушившийся на голову удар и последовавшая за этим милосердная бесчувственная тьма.

Быстро выхватив меч, рыцарь отвел в сторону сильный, но для опытного воина неопасный удар сверху, и, продолжая движение меча, лишь развернув его плашмя, самым концом клинка ударил противника в висок. Мишель, даже не вскрикнув, повалился с лошади. Удара о землю всем телом он уже не почувствовал.