Наталия Трябина - Первый узбек

Снятые стоптанные ичиги остались стоять под айваном. От грязных ног гостей тянул такой удушливый смрад, что Халил невольно поморщился, но стерпел. Прочитав молитву, принялись за чай со сладостями. На дастархане были сушёный кишмиш, урюк, миндаль, орехи. Свежие, утром испечённые лепёшки, маленькая пиала с мёдом, халва и величайшая редкость – сахар, который ели только по большим праздникам. Беседу вели самую обыкновенную, какую ведут незнакомые люди, – о красивом городе Афарикенте, о вкусной воде, о чистом дворе – пустяшная беседа. Такая беседа преддверие серьёзного разговора. Халил недолго гадал, он понял, что это известия касающиеся Лайло. «Вот и славно, а то я уже беспокоиться начал и жалеть о двух халатах из бекасама».

Гости, отведав угощений и утолив жажду душистым зелёным чаем, поцокав языками, разговор о деле начали издалека:

– Давно, несколько лет назад, наш брат пошёл в хадж со своей женой и дочкой. Пошёл в Мекку, молить Всевышнего о том, чтобы Тот дал ему сына, но пропал по дороге. Мы ничего не знали о том, что с ними приключилось. Мы тщательно ухаживали за оставленным хозяйством старшего брата, за коровами, работали в его мастерской. Проходящие караванщики рассказали грустную историю об умершей семье в Афарикенте, о том, что многие паломники, заболев тогда, скончались в дороге. Мы и поминки провели, как положено. Но луну назад нас нашёл незнакомый человек и сказал, что наша племянница жива. Что живёт в доме Халила-плотника как дочка. Уж как мы обрадовались, как благодарили Аллаха, что Он услышал наши молитвы. И вас благодарим Халил-ака за то, что вы такой благородный человек, не обидели сиротку, дали ей кусок хлеба. За ней приехали, хотим забрать домой. – Всё было так, да не совсем. Не всю правду сказали братья, решили схитрить. Всё равно никто не проверит: они и раньше знали о том, что девочка осталась жива и была брошена караванщиками на произвол судьбы. Но не стали беспокоиться – может уже померла, зачем лишние траты, зачем искать?

Старший брат покосился на дастархан и, легко вздохнув, подумал про себя: «Как же, кусок лепёшки. Наверное, и мясо едят раз в неделю». Зависть – плохое чувство, Джалил это понимал, но поделать с собой ничего не мог. Всё имущество пропавшего брата они уже с Одылом поделили, да только от него ничего, кроме пыли не осталось… Найденную племянницу они решили с выгодой для себя выдать замуж. Насчёт калыма сговорились с уважаемым человеком в Оше. Правда, четвёртой женой, да и лет жениху уже давно за пятьдесят. Хорошо, что приданое за ней просят небольшое, сиротка всё-таки. А так поправят они с Одылом свои дела. Вовремя нашлась девчонка. Джалил думал, смотрел по сторонам и наконец спросил:

– А могу ли я видеть Лолу? – рассевшись хозяином на айване и напившись чаю с никогда не виданным доселе сахаром, он никак не мог вспомнить имя потерявшейся племянницы.

– Какую Лолу? – Халил от удивления поперхнулся чаем. – Вы, уважаемый, ошиблись, у нас никакой Лолы нет!

– Ой, простите, Лайло! Лайло, как же я забыл?! Так давно это было! Я её, маленькую, на коленке качал, играл с ней! – гость нисколько не смутился, но решил последить за языком, вдруг хозяин подумает, что они обманщики?

Халил досадливо нахмурился: проделать длиннющий путь за единственной племянницей, прийти в дом к людям, у которых три года жила твоя родственница с пустыми руками? Две сухие лепёшки не в счёт, такие во время хаита беватанам подают! Халил стал наливаться злостью.

Он не был жадным. Старался по мере возможности помогать людям, делился, чем мог. Но никогда не смотрел в сторону бездельников. Тех, кто придумывал для себя причины лодырничать. Терпеть не мог лентяев и попрошаек, жалующихся на жизнь и на внезапные, случайные никогда не заканчивающиеся неудачи! Считал, что каждый человек может хорошо жить, если у него есть голова на плечах, здоровье и умелые руки.

Досада на гостей росла с каждым мгновением – она складывалась от ощущения вони их грязных ног, от запаха никогда не мытых тел и потной одежды. Раздражение проистекало от всего их вороватого и хитрого вида. Но что делать, надо потерпеть, надо всё узнать и только потом что-то решать. И почему-то ему не верилось, что братья не знали, что племянница жива, – не верилось, и всё тут! Бросили как ветошь, а теперь прослышали, что она жива и здорова, живёт в состоятельной семье, оттого и налетели коршунами. Халил улыбался, как радушный хозяин, донельзя обрадованный приезду долгожданных и дорогих гостей, делая вид, что верит каждому их слову. Но злость, кипевшая в нём, не унималась. Хотя он и пытался, как мог, скрыть своё рвущееся наружу негодование и не показать своего раздражения. Грех, великий грех обидеть гостя в своём доме.