Игорь Кокарев - Исповедь «иностранного агента». Из СССР в Россию - путь длиной в пятьдесят лет

Но вопросы возникали периодически у его жены, непревзойденной Ольги Остроумовой, которая родила ему дочь и сына, но однажды встала на подоконник шестого этажа и сказала:

– Хватит. Или ты уйдешь к своим бабам сейчас же или я выпрыгну из окна.

И он ушел.

Ольга обладала присущим редким красавицам магнетизмом непреодолимого обаяния. В ней ощущалось то, что мне особенно дорого в людях, нравственное начало. Она носила его как немодное, но сшитое по ее фигуре платье. Ее ценила разборчивая в друзьях Наташа и, кажется, из-за нее терпела Мишу, в котором безошибочно угадала бабника… Кстати, от них я и поехал по Мишиной просьбе успокаивать плачущую Ленку. Лену Майорову, из «Табакерки», где я впервые ее увидел в роли Багиры и понял: эту ждет трагедия. У нее мы добавили. После чего я был остановлен в непотребном состоянии милицией по дороге домой. На Котельнической набережной. Но это отдельная история.

Для меня же Ольга навсегда – в фильме Ростоцкого «А зори здесь тихие». Я помню, как пришел нам журнал «Юность» с повестью Бориса Васильева. Дело было летом 1969-го года. Еще в старой квартире на Готвальда. Я небрежно пролистал журнал, споткнулся на этой повести и, уже не отрывая глаз от страниц, ушел с чтением на балкон. Потом нашел бутылку коньяка и налил уже дрожащими руками. Наташа смотрела на меня вопросительно, но не мешала. Были вещи в моей жизни, с которыми она не шутила.

«А зори здесь тихие»

Весь в слезах и восторге я дочитал повесть и той же ночью сел писать письмо в журнал. Надо было выговориться, дать автору понять, что натворил он в моей душе, какой взрыв, я чувствую, произойдет в массовой аудитории, какой горячей волной святых чувств накроет всю страну и как важно снять фильм по этой повести. Мне хотелось Желакявичуса, прославившегося недавно фильмом «Никто не хотел умирать».

Васильев мне ответил сразу же, пригласил к себе. Он сказал, что мой отзыв был первым и очень тронул его и что он обязательно подумает о фильме. Фильм снял фронтовик Станислав Ростоцкий. И этот фильм по сию пору шрам на сердце. А Ольга… Она была, есть и будет для меня Женей Камельковой, заслонившей своей грудью Родину. Я и дочь свою потом назову этим именем…

В году, кажется, 1979-м, мы всей мешпухой, как говорили в Одессе, переехали из старого дома композиторов на Готвальда в еще более старый, но недавно отремонтированный пятиэтажный дом с одним подъездом в Плотниковом переулке на Старом Арбате, где нашими соседями окажется философ Валентин Толстых, давивший мои попытки философствовать своими знаниями, мать чемпиона по шахматам Анатолия Карпова, которой сын раз в неделю завозил продукты, директор Театра Вахтангова, и поручик Ржевский из «Гусарской баллады», великолепный Юрий Яковлев, любивший выпить в проходной арке нашего дома со своими почитательницами.

Теперь мы тоже жили рядом, но на разных этажах. И у нас уже была комната для тринадцатилетнего Андрея, воссоединившегося, наконец, со своим родителями. И была гостиная, где теперь собрались те, кого мы любили и были рады видеть по разным поводам.

Мне дорог могучий, плечистый, скромный и застенчивый Валентин Гафт, который, оказывается, читал мою книгу и мог задать вопрос про американское кино. А я, в свою очередь, был реально потрясен проницательностью его характеристик отдельных знакомых:

– Земля, ты слышишь этот зуд? Три Михалкова по тебе ползут!

Оценка, которая становилось все актуальней с годами…

А вот темпераментный Слава Спесивцев, создавший знаменитую детскую театральную студию в Текстильщиках, где царила такая фанатическая любовь к театру, что мне хотелось обнять всех его Ромео и Джульетт. Я был допущен к репетициям, хотя и был неприятно поражен жесткой диктатурой режиссера.

– А иначе их одной любовью к театру не удержишь! – оправдывался Слава, только что снесший ударом ноги дверь из репетиционного зала.

И рафинированный эстет, звезда Таганки Вениамин Смехов, и брутально-витальный Дима Брянцев, скорее похожий на футболиста, чем на балетмейстера театра Станиславского и Немировича- Данценко, и всегда немного грустный от придавившей его популярности после «Всадника без головы» вгиковский товарищ Олег Видов, и строгая красавица, тонкая душа Оля Остроумова с дорогим одесситом, театральным режиссером и писателем Мишей Левитиным, и одноклассники Боря Айзман и Лёня Шехтер с одаренным сыном, которого приняли в Институт Гнесиных, и Луиза, пианистка, сестра знаменитого киноактера Бориса Хмельницкого с ученым своим мужем Борисом Маклерским, сыном известного сценариста, придумавшего фильм «Подвиг разведчика», и насмешливый философ, наш сосед Валентин Толстых…