Эрик Нойч - Встреча. Повести и эссе

До конца своих дней Фуке оставался плодовитым литератором, но успех сопутствовал ему лишь во времена наполеоновской оккупации, которая тяжким бременем легла на немецкий народ, оскорбляя его чувство национального достоинства. В поисках оздоровляющей силы обращались к древности, германской истории, в ней находили утраченное ныне былое единство и величие нации, а вместе с ними и христианство, окрашенное в национальные тона. Немецкое бытие, рыцарское бытие и христианское бытие объединялись в нечто целое, и под временной крышей этой идеологии уживались феодальные и антифеодальные настроения: шовинизм и демократизм Арндта и Яна [205] Шовинизм и демократизм Арндта и Яна — Эрнст Мориц Арндт (1769–1860), немецкий писатель, историк, общественный деятель, сочетавший в своем мировоззрении патриотически-националистические и демократические идеи. В 1820 г. был снят с должности профессора и привлечен к судебной ответственности, в 1848 г. избран депутатом Франкфуртского национального собрания. Ян — см. примеч. 182. , равно как и нешовинизм и реакционность Фуке, который был вовсе не демократическим писателем, но зато популярным. Все они выступали как союзники против общего врага, имя которому было не только Наполеон, но и Франция, Революция и Просвещение.

Поскольку в условиях французской оккупации дворянство опасалось, и не без оснований, за свои привилегии, а третье сословие и крестьянство страдали под бременем налогов, воинских постоев и запрещения торговли, национально-романтическое движение, особенно в Пруссии, смогло охватить широкие слои населения, которые стали благодарными читателями Фуке. Сюжеты из немецкой истории, мотивы скандинавского и германского эпоса, которые использовал Фуке, частично предвосхитив германистику как науку (она начала складываться только в эти годы под влиянием и как продукт этого же движения), привлекали своей новизной и тенденциозностью, действовавшей на немцев и способствовавшей усилению национального чувства; вместе с тем сочинения Фуке не представляли трудностей для чтения и понимания в сравнении с произведениями раннего романтизма. Хотя в его сочинениях и воспроизводятся всяческие исторические и географические подробности, события в них лишены подлинно реалистического содержания, все описания у Фуке приобретают фантастический и приключенческий характер; в них отсутствует идейная глубина, но язык его произведений доходчив, ибо сплошь и рядом шаблонен. Можно признать справедливыми слова Гейне [206] Слова Гейне: «Г-н Фуке…» — Гейне Г . Собр. соч., т. 6 с. 252. , содержащие вполне позитивную оценку творчества Фуке: «Г-н Фуке… единственный представитель романтической школы, сочинения которого пришлись по вкусу также низшим классам». Однако можно сделать и менее радостный вывод: Фуке превратил романтическую литературу в тривиальную. (Разница в уровне между «Генрихом фон Офтердингеном» Новалиса и «Волшебным кольцом» соответствует примерно различию между Купером и Карлом Маем [207] …различию между Купером и Карлом Маем — Джеймс Фенимор Купер (1789–1851), знаменитый американский писатель, классик мировой детской литературы. Карл Май (1842–1912), автор популярных приключенческих романов, большинство из которых малозначительны по своим идейным и художественным достоинствам. Один из немецких писателей, чьи произведения были особенно популярны в годы нацизма. — сравнение, напрашивающееся во многих отношениях, не только из-за лошадей, в описании которых Карл Май, впрочем, превзошел Фуке.)

Полное собрание сочинений Фуке не выходило в свет и, по-видимому, уже никогда не выйдет. Несмотря на громадную работу, проделанную Арно Шмидтом, далеко не все из сочинений Фуке, опубликованных в разное время и в разных изданиях, охвачены даже библиографически. Но если пуститься на розыски, то очень скоро станет очевидно, что труд этот себя не оправдывает. Слишком много не стоящего внимания, третьестепенного, написано этим далеко не самокритичным поэтом, о плодовитости которого Фарнхаген свидетельствует следующее:

«Буйная плодовитость и умилительная легкость пера заставляли его все, что только трогало воображение, облекать в поэтические рифмы и образы, и это подобие стихотворной импровизации, это постоянное присутствие поэтического одушевления и побуждение к выражению возвышали в глазах ближайших друзей, бывавших свидетелями того, как он писал, очарование и прелесть его творений, которые, если их рассматривать сами по себе и независимо от их возникновения, естественно, могли казаться чересчур незрелыми. Но меня очаровывало это обильное произрождение, которое совершалось словно бы на моих глазах, ведь у Фуке, мы знали, были не только доверху заполнены ящики стола уже завершенными рукописями — мы бывали свидетелями, как за короткое время нашего присутствия множился этот запас; ежедневно, ежечасно он испытывал потребность сочинять, в особенности в дообеденные часы, тогда он регулярно садился за стол и писал уже не отрываясь и почти не вымарывая, будь то стихи, драматические вещи или проза, столь быстро, как могло только двигаться его перо».