Иван Шам - Пороховой закат

«Что за глупости?» – внезапно раздалось в голове Порохова.

Он хотел ударить себя по щеке, чтобы очнуться, но услышал сквозь свои раздумья голос Мастера:

– …и я думаю, нам пора бы выдвигаться.

– Да, пойдёмте, экипаж ждёт нас там.

Два не похожих на остальных людей человека, но безупречно исчезающих в толпе, если это было нужно, отдалялись от поезда, который собирался вот-вот вновь отправиться в путь, рассекая девственные утренние завалы снега. Из-за угла уже стала виднеться пассажирская повозка со скучающим на козлах кучером. Но не тем кучером, что вонзил нож в тело того, кому некогда был верным слугой.

– После сибирских степей сложно будет привыкнуть вновь к нашей погоде, – размышлял Мастер. – У нас-то, кажется, можно в одной рубахе по улицам расхаживать.

Порохов огляделся по сторонам, рассмотрев блестящий снег, и заявил:

– В рубахе, не рубахе, а солнце ведь обманчиво. Сейчас самое время, чтобы ему поверить и слечь на неделю в кровать.

– Эх, не знаете вы, Виктор, что такое настоящий холод.

– И я не вижу в этом ничего дурного.

– А мороз там приходится как нельзя лучше.

– Отчего же? – удивился Порохов.

– Он от гниения спасает. А там, где я был, мясные туши прямо на вокзале сложены, ждут, когда заберут их сюда, в столицу, но увозить их не торопятся. Сейчас они зиму полежат, а дальше что? Летом всё сгниёт, пропадёт мясо. Зря только скот закалывали.

От этих слов Порохов невольно подумал про заколотого в парке массивного человека в плаще, оставленного там на сохранение морозу.

– Об этом ли сейчас стоит думать? – протараторил он, когда, залезая в экипаж, вновь обернулся в сторону железной дороги. Он словно что-то надеялся увидеть. Или кого-то. Может быть, целью этих поисков была та девушка, которую он заметил на перроне, но, опять поймав себя на этой мысли, он резко вернулся в сознание.

Вскоре вокзал совсем исчез из виду, а бойкая повозка неспешно неслась вдоль засыпанной снегом дороги, оставляя за собой неглубокий след, протянувшийся на несколько километров. Мимо её окон проносились смазанные от скорости лица горожан, не обращавших никакого внимания на невзрачный конный экипаж, разрезавший город на две части холодной полосой, оставленной на девственно утреннем снегу. Эти зрячие слепцы проминали снег, попадавшийся им под ноги, расхаживая по ничего не подозревающим улицам, пока тайно властвующие над ними пассажиры, вольно развалившись на сидении, обсуждали произошедшее за те месяцы, что Мастер, которого, кстати, звали Владимир Петрович Переломов, но о чём было не принято говорить, чтобы не нарушать ту самую черту, которая отделяла правителя от подчиненного, был вынужден скитаться по стране. И, как показала практика, за это время изменилось многое.

От историй Порохова Мастеру казалось, что стоило отправить на поезде кого-то другого вместо себя, чтобы у него была возможность разобраться со всеми проблемами по мере их поступления, но он понимал, что никто, кроме него самого, не должен был попасть к столь высокопоставленным людям, с которыми ему пришлось общаться. Не то чтобы он опасался, что его подопечных могут просто не впустить в столь важные для их замыслов кабинеты, или сомневался в наличии у своих подчиненных навыков, необходимых для успешного проведения важных переговоров. Скорее, тут дело было в другой причине, которую он никому не спешил разъяснять.

Порохов старался говорить ровно и выглядеть невозмутимым, но Мастер не привык полагаться на то, что ему кажется, ведь он знал, насколько человеческое сознание обманчиво и легко поддаётся внушению. Сквозь завесу хладнокровия он заметил нещадно подавляемую внутри организма своего собеседника озабоченность.

– Тебя что-то беспокоит? – спросил он, дождавшись, когда Порохов закончит свой рассказ про накопившиеся проблемы с законом.

Тот резко посмотрел на Мастера, пытаясь придумать ответ, чтобы избежать необходимости рассказывать про незнакомку, чей образ до сих пор мелькал у него в голове. Пауза продолжалась лишь пару мгновений, но для него она растянулась до нескончаемо долгого и томительного ожидания неизбежности, доводившего его разум до края скрытой паникой, сдавливающей горло.

– Да! – вдруг выпалил он. – В последнее время… в прессе всё больше разгорается полемика о будущем империи. И меня не покидает чувство, что некоторые партии получают какую-то поддержку извне, о которой нам не известно. И их сила постоянно увеличивается. Я опасаюсь, что это может привести к непредвиденным последствиям.