Дик Вайс - Клеопатра

– Чем ты занимаешься при дворе? – довольно холодно спросила Береника?

– Я нахожусь на среднем уровне среди других слуг, госпожа. Помогаю распространять указы нашего великого фараона, сопровождаю чиновников и зарубежных гостей в их прогулках, слежу за поведением наложниц и слуг низшего уровня, иногда наказываю провинившихся.

– Довольно, – перебила его Береника. – Мне становится ужасно скучно. Покажи свой подарок, – приказала она.

Одна из служанок по имени Ламия подошла к Потину, ей он и протянул заветную черную шкатулку, по – прежнему не смея поднять головы.

Береника открыла ее. Ее окружение столпилось возле дочери фараона, с любопытством заглядывая внутрь. На несколько секунд затихли их голоса, потом раздались восхищенные возгласы.

– Чудесно, какая прелесть, это украшение словно создано для вас! – защебетали они, как ранние птицы, наперебой.

– Ваша светлость, оно необыкновенно. Вы словно Золотая госпожа любви, – пела златоволосая Пиерия.

– Ах! Такой красоты я прежде никогда не видела, – вторила ей изумленно самая старшая из служанок Хиона.

Даже молчаливые нубийцы, стоявшие на страже, и те искоса старались рассмотреть предмет всеобщего восхищения.

– Это золотое ожерелье, камни любви, – несмело пискнул, как котенок, Потин, нарочито умиленно глядя на происходящее.

– Вы будете олицетворением самой богини неба, ведь это ее любимые цвета! Позвольте мы вам ее наденем! – стрекотали в один голос служанки.

– Не здесь и не сейчас, – оборвала их восторженные речи Береника.

Она смерила с ног до головы сжавшегося Потина.

– Я выражаю своему так называемому народу благодарность. Кто решил меня порадовать таким образом, могут рассчитывать на мою милость. А ты… – дочь фараона слегка улыбнулась, – учитывая, что безвреден для моих девочек, с этого момента можешь находиться иногда в моей свите. Надеюсь, ты наделен не только талантом угождать.

Потин был вне себя от радости, его сердце рвалось наружу из груди, как птица из клетки. Он припал к ногам дочери фараона и с благодарностью, как верный пес, смотрел, не отрываясь, в ее красивые глаза.

Каждый день владыке Верхнего и Нижнего Египта прилетали все более тревожные вести из разных уголков страны. Они были словно большекрылые птицы – стервятники, которые обычно кружат над обессилевшей жертвой, ожидая, когда она лишится сил и падет.

То там, то здесь, как докладывали государственные советники и тайные осведомители, в «земле возлюбленной» проходили бунты, стихийные выступления горожан, которые все больше и больше проклинали незаконнорожденного правителя.

Птолемей Неос Дионис отлично помнил, как предыдущего властителя именно чернь забила насмерть в здании гимнасии, а потому он все больше мрачнел и замыкался в себе.

У царя развились приступы страха, он стал подозревать всех и вся и с опаской глядел уже даже на самых преданных своих слуг. Государь, который раньше считался любителем пиров и танцев, все больше и больше отстранялся от управления страной и все реже появлялся при своей многочисленной свите.

Больше всего его угнетало то, что Рим, которому он уже неоднократно помогал и по сути являлся его вассалом, никак не хотел видеть в нем полноценного правителя. Правда, «Вечный город» несколько раз намекал царю страны Та – Кемет, что такое признание он может получить, нужно только хорошо раскошелиться, но сумма, которая была озвучена через Египетского посла в Риме, доброго друга Птолемея Диоскарида, была поистине огромна. Даже если бы Птолемей Теос Филопатор Филадельф Неос Дионис выкачал бы всю государственную казну, обложил всеми мыслимыми и немыслимыми налогами живущих, а также ушедших в дуат 14 14 В мифологии Древнего Египта- загробный мир. и еще не рожденных на свет, он так и не смог бы ее собрать. Римское покровительство стоило безумно дорого.

Эта ситуация не могла его не беспокоить, так как вокруг его имени, словно навозные мухи, слетались немыслимые слухи. И все они сводились к тому, что дни его были уже сочтены. Сенат Рима якобы был недоволен божественным фараоном и срочно подбирал ему замену.

«Вечный город» действительно с легкостью мог это сделать, а потому получить его дружбу сейчас было бы как нельзя лучше. Это являлось бы гарантией счастливого царствования. Но мечты фараона о дружбе и покровительстве со стороны Римского сената до поры до времени так и оставались мечтами.