Максим Сбойчаков - В бой роковой... [документальная повесть]

«Именно теперь американские миллиардеры, эти современные рабовладельцы, открыли особенно трагическую страницу в кровавой истории кровавого империализма, дав согласие — все равно, прямое или косвенное, открытое или лицемерно-прикрытое, — на вооруженный поход англо-японских зверей с целью удушения первой социалистической республики» [13] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 48. .

Ленинские слова вызвали у солдат раздумье.

— А нам говорили, что Вильсон приветствовал вашу революцию и недавно посылал своего представителя господина Булита к Ленину насчет заключения мира, — сказал солдат с медалью на груди.

— Верно, посылал, — пояснил Кузьмин, — а в то же время в Париже на мирной конференции предложил послать новые войска в Россию. Посудите сами, можно ли верить вашему президенту? Коммунисты вашей страны в своем обращении говорят коротко и ясно: «Рабочие Америки! Ваш лозунг: «Ни одного солдата для войны против Советской России, ни одного цента, ни одной винтовки для ведения этой войны».

— Правильно! И нам тут делать нечего, — раздались голоса.

При возвращении Боев не удержался и спросил военкома, откуда он языки знает?

— Так я же два факультета Петербургского университета кончил и еще в Италии жил.

Взволнованный беседами Кузьмина, дошедшими до сердца солдат, Боев направился к Цикареву. Знал, что все уже готово к отъезду в Москву. Оставалось только взять у начфина записку и пойти с нею в магазин, чтобы подобрать костюм. Хочется войти в Кремль в более приличной одежде. Но Цикарев прямо с порога сказал:

— Тебя, Макар, срочно в разведуправление штаба приглашают.

— В чем дело?

— Кажется, другой костюм тебе предложат...

Озадаченный, Макар пришел к начальнику разведуправления и сразу понял: его поездка в Москву отменяется. Послезавтра отправляется партия пленных, а с нею он, Боев.

Макар даже растерялся: ведь всеми мыслями он уже был в Москве. А тут... На реальную почву его вернули короткие слова начальника:

— У меня все. На вещевом складе получите обмундирование.

«И у меня все, — уходя, думал Макар. — Ленина теперь смогу увидеть разве только во сне».

В оставшиеся сутки надо было вызубрить свою «легенду»: на каком участке пришлось воевать, фамилии командиров от дивизии до взвода, названия населенных пунктов. И наши, и немецкие. Документ на имя Чуркина у него, правда, подлинный. Чуркин — сын печорского купца, судя по всему, пропавший без вести. На тот случай, если контрразведка обнаружит деньги, а они немалые — 50 тысяч, ему, Чуркину, нужно твердо держаться версии: «Отец присылал, сам торговлишкой в плену промышлял, потому как наш брат купец без оной жить не может».

От греха подальше — для денег в солдатском сундучке устроено второе дно. Сюда пойдут и листовки на иностранных языках.

Перед отправкой спецпоезда военнопленных, и в их числе Боева, привели на вокзал. На Макаре смешанное обмундирование: крепко поношенные сапоги и шинель русской армии, шапка-тиролька, зеленоватые брюки с френчем немецкого образца. На других тоже разная смесь одежды.

До Плесецкой доехали поездом, а отсюда должны были отправляться на подводах и пешком. Пока советское командование договаривалось с интервентами о пункте передачи пленных, возвращенцы обосновались в пристанционном пакгаузе — обогревались около раскрасневшейся буржуйки. Невдалеке стояли классные вагоны, где разместился штаб 18-й дивизии.

Макар вышел из пакгауза в задумчивости, посмотрел на красноармейцев, сновавших около вагонов. Не заметил, как к нему подошел невзрачного вида красноармеец. Измерив Боева взглядом, едко бросил:

— Значит, домой, на боковую?

— Мы свое отвоевали, — буркнул Макар.

— «Свое», — передразнил красноармеец. — За царя вы отвоевали, а за новый порядок в России пусть дядя воюет...

Лишние разговоры Боеву ни к чему, нужно держаться от них в стороне. Отвернулся.

— Да ладно уж, и без вас обойдемся, — безразлично проговорил тот, заметив, что бывший пленный не расположен объясняться. И вдруг доверительно: — Ежели, дружок, задержишься в Архангельске и доведется повстречать девушек-латышек, передай им мой привет. Одну Аней зовут, другую Эмилией.

Боева словно током ударило. Что за чертовщина! Совпадение или шпик какой? Стараясь сохранять спокойствие, спросил:

— Выходит, до начала войны в Архангельске жили?

— Это не имеет значения. Скажешь, Федор Зыков кланяется. Они знают.

Вон оно что! Это ж о нем Кузьмин и Суздальцева говорили. Разведчик. Как-то даже не вяжется, что о девушках заговорил.