Ирина Сукневич - Битва на поле Куликовом

— Господине княже, нашел я великого князя Дмитрия Ивановича.

Владимир Андреевич, не теряя времени на расспросы, пришпорил коня…

Когда они подъехали к спящему мертвым сном русскому богатырю, Владимир всмотрелся в его лицо и с облегчением вздохнул: это был не Дмитрий. Потом перекрестился.

— Царство небесное и вечная память князю Федору Семеновичу белозерскому, — сказал он.

Со стороны дубравы появился человек. Он ехал на коне и кричал:

— Нашли, нашли мы великого князя Дмитрия Ивановича! Жив он. Едва дышит. Лежит, как мертвый, чуть дышит, но жив. — Человек показал в сторону дубравы.

Галопом пустил своего коня Владимир Андреевич. Но не мог конь скакать: под ногами трупы, горы окровавленных тел. Пришлось слезть с седла и идти пешком.

Увидев великого князя, Владимир Андреевич сначала не мог говорить от волнения, потом наклонился над Дмитрием:

— Брат мой, великий княже Дмитрий Иванович, русское воинство победило!

Дмитрий, не открывая глаз, едва вымолвил:

— Кто подле меня?

— Я, князь Владимир Андреевич, вещаю тебе о победе ратников твоих, русских воинов.

Стали поднимать Дмитрия и ужаснулись — до чего же избиты и помяты были его латы.

— Знать, смерть рядом стояла с великим нашим князем, — сказал кто-то из простых людей.

Поднесли воды. Дмитрий выпил несколько глотков. С головы сняли иссеченный шлем. Большое тело князя освободили от тяжелых лат и кольчуги.

— Ну, князь, кланяйся оружейникам, что справили такой крепкий доспех, а то не быть бы тебе живу, — сказал воин, нашедший Дмитрия.

— Как зовут вас, простые люди? — спросил Владимир Андреевич двух ратников, что отыскали великого князя среди груд мертвых тел.

— Федор Морозов, — сказал один.

— Григорий Холопов, — назвался другой. — Мы из Костромы.

— Будет вам щедрая награда, — сказал князь Владимир.

— Награда нам, княже, — ответил Федор Морозов, — победа над врагом извечным.

…Спит великий князь Дмитрий Иванович в своем великокняжеском шатре. Уснули Владимир Андреевич, Боброк, братья Ольгердовичи.

Тяжело дышит и стонет Куликово поле. Как призраки ходят по полю люди, подавая помощь раненым и умирающим. Не переливается серебром над полем Куликовым луна и не светит, а стоит кровавой раной в сумрачном небе.

…Страшно Куликово поле. Спят на нем вечным сном тысячи русских и татар.

Утренняя заря разбудила живых. Мертвые не проснулись. Полетели во все концы Руси гонцы с вестью о победе. А на поле Куликовом скорбный обряд: хоронят павших…

Восемь дней священники служили панихиды, и звучные густые басы дьяконов пели «Вечную память» князьям, боярам, воеводам и простым ратникам.

…Легли в братскую могилу Юрка-сапожник, Доронка-кузнец, старик Фрол, Тришка-ратай, Фетка-смутьян.

Покидая Куликово поле, великий князь Дмитрий Иванович преклонил колена перед братскими могилами русских воинов и сказал:

— Будет вам всем, братья и друзи, вечная память, ибо положили вы головы за землю Русскую!

Ягайло, князь литовский, союзник Мамая, восьмого сентября стоял от места побоища в тридцати верстах. А как узнал, что Дмитрий московский одолел Мамая, поспешил в Литву. И не отступал, а бежал. Знал он, что истомленная русская рать догонять его не будет. Другая дума гнала его прочь от поля Куликова: «Как бы после победы московского князя не переметнулась русская часть литовского войска к Дмитрию, а литовская — к Андрею и Дмитрию Ольгердовичам…»

Другой союзник Мамая, Олег рязанский, узнав о победе Дмитрия, тоже не остался в Рязани. Вместе с княгиней своей, детьми и ближайшими боярами убежал на литовскую границу. Говорил приближенным:

— Я хочу здесь ждать вести, как князь Дмитрий пройдет мою землю. Сядет он опять в Москве, тогда и я возвращусь восвояси.

Двадцать первого сентября жители Коломны торжественно встречали победителей. Епископ Герасим со священниками стоял во вратах градных с крестами и иконами. Опять простой народ заполнил все улицы. Плакали и скорбели о погибших. Радовались вернувшимся. Гордились победителями.

Отдохнув в Коломне четыре дня, двинулись в Москву.

Листья пожелтели, но еще не опали. Гроздья рябины горели алым светом и украшали осень. Москва будто с умыслом принарядилась, встречает победителей.

Ксюша, Юркина жена, в своем самом лучшем наряде вот уже второй день с утра и допоздна выбегает за ворота: не едут ли? Поджидает Юрку. Нарядила и детей.