Екатерина Франк - Под флагом цвета крови и свободы

Канониры покидали борт медленнее и неохотнее остальных матросов – некоторых ей под шквальным огнем приходилось тащить прочь чуть ли не силой. Про себя Эрнеста могла понять их: при мысли о том, что придется бросить судно, последнюю ниточку, связывавшую ее с прежней командой, ей становилось тошно и больно; но непрекращающаяся канонада отлично помогала справляться с подобными мыслями. Морено, воспитанная в пиратской семье, с детства помнила, что команда заключается не в судне и не в имени капитана, а в людях, ее составляющих – и привыкла в таких ситуациях думать прежде всего о них.

Эдварда она долго не могла найти: тот сам выбрался непонятно откуда, таща на себе сразу двоих, и девушка с готовностью бросилась подставить плечо тому из них, кто еще в состоянии был идти сам. Кровавые лохмотья, в которые превратился его рукав, она словно и не заметила:

– Ну, ну, милый, давай! Совсем чуть–чуть осталось…

– Рука… Что с рукой, а? Она там есть вообще, я… что… – шатаясь, тот силился повернуть голову, что не получалось из–за обломка фальшборта, торчавшего из плеча немногим выше раны – он, видимо, каким-то образом перекрыл разорванные сосуды, не дав открыться кровотечению. Эдвард, сам с разбитой головой, толкнул его вперед, одновременно взваливая второго раненого себе на спину:

– Есть, есть она, говорю тебе! Шагай быстрее… – со страшным свистом, безошибочно угадываемым любым, кто хоть раз его слышал, над ними просвистело ядро, послышался хруст дерева, и на секунду воздух вокруг превратился в тучу щепок – видимо, задело мачту. Эрнеста в последнюю секунду вытолкнула своего раненого на доску, где его уже подхватили остальные, а ее саму сразу же повалил на палубу Эдвард, закрыв собой.

– Черт… Черт, черт, черт! – едва глотнув воздуху, выругалась она, переворачиваясь на бок и пытаясь поднять своему спасителю голову – того порядочно оглушило ударом, но серьезных ран вроде бы не было. Кое-как вытерев стекавшую из его ушей и носа кровь и приведя в чувство парой несильных, больше от испуга данных затрещин, Морено потянула Эдварда за собой:

– Ну же, мистер Дойли, давайте! Я вас не дотащу, пожалуйста, мистер Дойли… – новый залп заставил ее вскрикнуть и зажмуриться, зато Эдвард немного пришел в себя, зашевелился и вновь потянулся к раненому матросу – но тот лежал уже неподвижно, глядя в небо пустым остекленевшим глазом – всего одним, потому что из второго торчала огромная, в мужскую ладонь шириной, деревянная щепка.

– Идемте, мистер Дойли, – глухо вымолвила за его спиной Эрнеста, без ужаса и отвращения, а лишь с каким-то затравленным отчаянием глядя на изуродованное лицо покойника.

Вся палуба была устлана трупами – и утыканными самыми разнообразными деревянными обломками, и разорванными буквально в клочья, размозженными пушечными ядрами; Дойли, хотя и бывал на войне, не находил в себе силы глядеть на это прямо. Под ногами хлюпало, над головой оглушительно грохотало, но Морено крепко держала его за плечи, не давая упасть и сама хватаясь за Эдварда, когда раздавался очередной взрыв. На «Морском льве» все еще оставалось слишком много народу, и матросы толпились на корме и правом борту: кто-то прыгал в воду, пытаясь вплавь добраться до продолжавшего отстреливаться «Попутного ветра», остальные же рвались к доскам, веревкам и лестницам – своей последней надежде покинуть погибающий корабль.

– Вон он, – упавшим голосом проговорила вдруг Эрнеста; Дойли обернулся и тоже увидел ближайший к ним вражеский галеон. Чудовищных размеров гигант, казавшийся воплощением всей вековой мощи испанских судов, чей борт возвышался над «Морским львом» на добрых семь футов, был уже совсем близко, нацелившись пушками точно на толпившихся на корме матросов. Эдвард похолодел, но вместе с тем почувствовал, как отступает перед лицом почти неизбежной смерти страх; взглянув на бледное, перепачканное сажей и кровью, но решительное лицо Эрнесты, он понял, что не один.

– Ну, же, ребята, не бойтесь! – силясь перекричать разом все полные ужаса и боли крики и грохот орудий, бросился он к доскам, вытаскивая на них всех, кто в состоянии был идти, а им на руки вручая тех, кому это было уже не под силу. – Капитан Рэдфорд не уйдет без вас, слышите? Скорее поднимайтесь, помогите друг другу! Давайте, давайте быстрее, ну же!..

– Мистер Макферсон, лезьте скорее!.. – разбирал он в толпе не утративший своей бодрой уверенности даже в эту страшную минуту голос Эрнесты. – А ты чего робеешь? Забирайся, я подхвачу, если нужно… Эй, эй, помогите ему там, скорее! Да, да, поднимайся… вот черт, держите парня, он сам не дойдет!.. Мистер Макферосон, скажите Джеку, чтобы… Ничего, ничего, дружище, вот выберемся отсюда, и Халуэлл тебя заштопает – только шрамы и останутся, будет чем перед девками хвастаться… По двое залезаем, по трое, живее, ребята!..