Лариса Шкатула - Казачья доля - воля-неволя

– Туча привез тебя к Ёсичу, – объяснила мать его удивленному взгляду. – Я, конечно, ругалась, почему не домой, но атаман мне сказал, благодари врача, у любого другого ты бы уже…

Мать судорожно всхлипнула.

– Зоя Григорьевна, ведь вы же сама целительница, – услышал Семен мужской голос и обернулся: так вот он какой, Ёсич! Обыкновенный мужик. Только глаза у него умные – будто все на свете знает, и от того ему грустно. – Разве вы не видите, что мальчику полегчало, синяки из-под глаз ушли, вон и румянец появляется.

За дверями кто-то чего-то требовал, и голос сестры Любы все требования перекрывал, как уверенный в своей правоте.

– А что там за шум? – спросил Семен, показав глазами на дверь и пытаясь украдкой пошевелить ногой – нога сразу отозвалась болью.

– Люба у двери сторожит. Доктор сказал, никого не пускать, да разве их удержишь. Там и Дмитро дожидается, пока в себя придешь, и Гришка за тебя переживает, и Туча. Атаман пригрозил его батогами на майдане высечь.

– Из-за моей ноги? – удивился Семен.

– Боятся, что ты хромым останешься. Одна надежда – у Ёсича руки золотые. Я гуся зарезала, ему принесла – не хотел брать. Да я и сама знаю, он тем, что станичники приносят, с бедняками делится. И пусть. Главное, человека отблагодарить.

Из соседней комнаты раздался все тот же голос.

– Отблагодарить! Кто вас просит благодарить? Мне Павлюченко оклад положил, как врачу… Что за люди упрямые, говоришь, говоришь… Помощник вон вчера деньги приносил, сразу за два месяца.

– А как же не благодарить, когда ты мне сына спас, любимого, – не согласилась Зоя Григорьевна.

– Зоя Григорьевна!

– Мама, – смутился Семка, заметив слезы в глазах матери, – ты опять?

– Вылитый дедушка, – Зоя Григорьевна против воли всхлипнула.

После матери сестра Любка забежала.

– Братику, ты уже совсем по-другому смотришься, а то как первый раз тебя увидели, мамка вся побелела, за сердце схватилась. Но Ёсич сказал, опасность миновала…

Она тронула за руку брата.

– Сем, ну ты как, голова кружится, или водички хочешь попить?.. Там к тебе Дмитро просится, пускать?

– Конечно, пускай, – оживился Семен, хотел даже привстать, но голова закружилась, и он опустился на подушки.

Люба запунцовела и кинулась к двери. Слышно было, как она с кем-то спорит и даже чуть ли не дерется.

– Сначала Митя, потом ты. Ой, как я испугалась! Тоже мне, Туча грозовая!

Друг вошел, окинул бледное лицо Семена.

– Говорят, крови с тебя не иначе ведро вылилось.

– Ведро, – рассмеялся Семен, – в человеке столько и крови нет, ведра.

– Ну, не знаю, девки наши говорят, ведро.

– Это кто – Танька с Марией?

– Они.

Так получалось, что друзья встречались с двумя подружками. Не то, чтобы у них серьезные намерения были, но на прогулки ходили вместе, могли пообниматься у ворот, а позволить себе что-то большее не могли – за девчатами догляд был строгий. Родители девушек уже приглядели им женихов, и вовсе не Семку с Митькой.

– Ах, да, – Дмитрий достал из полушубка небольшой кошель с мелкими деньгами и отсчитал Семену тридцать копеек. – Одного волка, говорят, ты пристрелил, а другого – напополам с Тучей.

– Так это он меня спас, выходит.

– Выходит, что Червонный. Он как чувствовал, за вами поскакал. Туча с волком боролся, кинжалом его резал, а Червонный ждать не стал, из винтовки долбанул. Может, он и Тучу спас. Говорят, волк был самый крупный из всех. Просто волчий богатырь… Бабы судачат, тот, кого волк покусает, может сам в волка превращаться. Так что, вас с Тучей нам нужно опасаться. Как оборотнями перекинетесь!

– Спаси, Христос! – Семен перекрестился. – Добрый ты, друг. Вон чего мне пожелал, чтобы я оборотнем стал?

– Так пошутил же я.

– Шути-шути, а я приду к тебе ночью и загрызу!

Друзья расхохотались. На молодых все заживает быстро.

Миновала зима, с метелями и морозами. Правда, Михаил Андреевич Гречко не давал сыну скучать. Точнее, не давало скучать их хозяйство. Десять лошадей присмотра требуют. Да и снег засыпал подворье так, что к амбару было не пройти. Мужчины поднимались чуть свет, отбрасывали снег, чистили конюшни, скалывали лед возле колодца.

На дворе стоял март, хотя снег еще лежал повсюду. Как будто весна побаивалась замерзнуть в зимних пределах и посылала приветы откуда-то издалека: то теплым ветерком дунет, то оттепель устроит, так что потом зима спешно наводит порядок, отчего с крыш свисают причудливые сосульки.