Лариса Шкатула - Казачья доля - воля-неволя

– Рассказывай.

И Зоя ей все рассказала: про домогательства свекра, про то, как до последнего дня успешно их избегала. Но теперь муж в отъезде, и дядько Андрей совсем осмелел.

– Сегодня я ему встречу назначила.

– А чо, сходи, – вроде безразлично пожала плечами Глаша. – Он мужик справный и силушка в нем играет, как в молодом…

– Да не хочу я, не хочу! – закричала Зоя, выскакивая из-за стола. – Я мужа своего люблю!

К тому времени и в самом деле она полюбила своего «чоловика», как говорили в станице, и носила в себе его ребенка. Как мог свекор даже подумать о том, что Зоя ради него забудет о своей клятве верности перед алтарем? Да он и не думал! Судил по себе…

– И что тебе от меня нужно? – тем же тоном поинтересовалась Глаша.

– Помоги мне, прошу! – взмолилась Зоя.

– Помоги… Уж и возраст не тот, и краса-то поувяла, – с неожиданной горечью вздохнула Глаша, но тут же оживилась. Похоже, неунывающий характер не давал ей долго печалиться.

Она опять налила в стакан самогона и проговорила:

– Говори, что ты задумала! Ведь не просто так ко мне пришла.

Зоя вздохнула, потеребила в руках кончик платка и выпалила:

– Сегодня свекор придет, а ты его встретишь вместо меня.

Глаша даже самогоном поперхнулась.

– Не, може, у него волос на голове мало осталось, но глаза по-прежнему зоркие. Меня с тобой он никак не перепутает.

– А ты лучину не запаливай, – поспешно заговорила Зоя. – Разденься, в кровать ляг и позови его. Шепотом. Чтобы не различил сразу, кто его зовет.

– Хочешь, значит, в темноте его принять? – хихикнула Глаша. – А что, может, и получится.

Она покачала головой и взглянула на Зою.

– Ой, девка, не приведи Господь, кто узнает.

– А мы никому не скажем, правда же?

– Мне-то не нужно, чтобы по станице сплетни гуляли, а если ты захочешь мужу похвастаться? Андрей же меня удавит!

– Клянусь, не захочу!

Зоя прижала руки к груди.

Глаша выпила еще, но уже поменьше, с расстановкой. Покачала головой своим мыслям, улыбнулась.

– Нет, надо же такое придумать!.. Ты-то сама где этой ночью будешь?

– Вера Иващенко тоже тяжелая. Говорит, что-то живот тянет. Нужно ей отвару приготовить, да посидеть около нее. И она ведь одна, говорит, страшно ей… Вот у нее и переночую.

Зоя Григорьевна кое-что понимала в знахарстве. Мать ее с детства этому обучала. Вот она иной раз и помогала казачкам, которые со своими недомоганиями стеснялись ходить к станичному фельдшеру.

Между тем, Глаша всерьез увлеклась будущим приключением. А к тому же, это была такая хорошая возможность отомстить неверному возлюбленному.

– Давай-ка с тобой, подружка, некоторые мелочи обговорим. Ты в чем спать ложишься?

– Как, в чем? В рубашке.

– Это хорошо, ты для меня ее на кровати оставь… Если, конечно, на меня налезет… Еще… чем ты волосы моешь?

– Чем? Так яблоком. Мужу нравится. С тобой, говорит, рядом, как в саду.

И зашептались две женщины, разные по возрасту и по интересам, но враз, будто, ставшие подругами.

Еще в жизни Андрея Гречко ничего не случилось, еще он сидел в своем доме, предвкушая, как прижмет к себе стройную, тонкую станом жену старшего сына, а уже была приготовлена ему ловушка, из которой ему вырваться было не суждено…

Знал бы свекор, что о подмене вскоре узнает вся станица, о другом бы побеспокоился. То, что Глаша будто бы уговаривала Зою никому не говорить, было так, нарочно сказано. Не могла она не отомстить Андрею – жеребцу гулящему! Это чтобы он думал, будто с женой сына переспал?.. Ишь, чего захотел! Растрезвонила всем, кому могла. И как подлый свекор будто бы говорил невестке, какая у нее кожа гладкая, и как она чисто пахнет.

– Чи я ему была не гладка, чи не пахла! – возмущалась Глаша.

«А что, если Семка узнает? – беспокоился между тем Андрей Сидорович, собираясь в гости. И сам успокаивал себя. – Не узнает!»

Жена уже и не спрашивала, куда это он так готовится. Правда, на невестку не подумала.

Узнал не только Михаил, но и вся Млынка. Узнали сыны, их невестки.

Михаил едва к своей хате стал подходить, а уже досужие кумушки его перехватили.

– Ты, Мишка, не слыхал еще, как твой батько, в твоем доме, на твоей кровати с Глашкой игрался!

– С Глашкой? А кто же его пустил? – не сразу сообразил, в чем дело, Михаил.

В какой-то момент он таки подумал, а не Зоя ли тому виной, а не она ли перед отцом хвостом вертела. Но не стал впрямую спрашивать у жены, а сходил к Глаше, выпил ее самогонки.

– Не, жинку твою не подозревай, – сказала она, – прибежала ко мне, дрожит, вся в слезах. Свекор, говорит, мне покоя не дает…