Юрий Корочков - Цена свободы

Бой, тем временем, продолжался. Вторым залпом, произведённым сходу, канониры штабс-капитана Овечкина наконец добились двух попаданий в кормовую часть корпуса «Гарпии». Одно из ядер, как потом написали в представлении к награде, было особенно удачно направлено твёрдой рукой младшего фейерверкера Лабути Оглобина и угодило ниже ватерлинии. По правде говоря, Лабутя целил совсем не туда, но в момент выстрела пляшущий на волнах иол замысловато мотнуло набежавшим порывом ветра и его ядро легло точнёхонько в кормовой подзор неприятельского корабля, расщепив руль и пробив огромную дыру ниже ватерлинии.

Капитан Вилсон пребывал в ярости, смешанной с недоумением. Уже совсем близкая победа оборачивалась поражением. «Гарпия» тонула, получив за двадцать минут боя шесть страшных попаданий в корпус. Руль был разбит и надежда потопить наглецов мощным бортовым залпом улетучилась. Плотник докладывал, что вода поднялась в льялах уже на два фута и пришло время подумать о спасении собственных жизней. Самое главное, капитан не понимал, почему всё это стало возможным. На его глазах попирались сразу несколько непреложных законов морских сражений. Во первых, жалкие варвары осмелились бросить вызов грозному корвету Его Величества. Вилсон побывал во многих боях и в прошлую войну и после, в архипелаге, но даже отважные французы, которых он уважал, лишь в самых отчаянных обстоятельствах отваживались бросить вызов кораблям Владычицы морей не имея хотя бы двойного превосходства. Так поступали, и неоднократно оказывались победителями, только его соотечественники, твёрдо уверенные, что один англичанин стоит двух французов и пятерых испанцев. Видимо и у русских командует один из английских офицеров, польстившийся на высокое жалование на службе у туземцев. Однако капитан слишком хорошо знал своих соотечественников, чтобы объяснить другой факт: русские упорно били по корпусу «Гарпии». Потери в экипаже корвета минимальны, а сам он по сути уже никуда не годная развалина. Так не бывает! Все с кем сводила капитана Вилсона долгая морская жизнь, старались сберечь корпуса вражеских кораблей, которые были законными призами, единственно способными обеспечить капитану победителю достойное положение, деньги и уважение. Потому абсолютно все его прошлые противники, как и он сам, избирали главными целями рангоут и команду вражеского судна. Русские били исключительно по корпусу, и такое поведение просто не вмещалось в голову старого морского волка. Последней надеждой капитана был абордаж, во время которого его две сотни отборных головорезов, прошедших многолетнюю школу на кораблях Его величества, несомненно, на лоскуты порежут вражеских солдат. Вот только абордажа не случилось: видя, что корвет тонет, русский офицер, командующий канонерками, отдал вполне здравый приказ прекратить атаку, зайти с носа и кормы и предложить полную безоговорочную капитуляцию. Под дулами двух десятков тяжёлых орудий канонерок и яхты капитану ничего не оставалось, как только выкинуть белый флаг.

Удержать корвет на плаву не представлялось возможным, слишком серьёзно был повреждён его корпус, зато с него успели снять достаточно рангоутных деревьев для срочного ремонта «Лизетты». Разоружённых и деморализованных англичан свезли на крохотный необитаемый островок и, пообещав вернуться за ними в ближайшее время, отправились на перехват судов конвоя, законно предположив, что те не могли уйти слишком далеко. Так и произошло: Конвой лежал в дрейфе, ожидая скорого возвращения «Гарпии» с призом, и когда вместо корвета из шхер появился русский отряд, убегать было поздно. Необычным стало поведение команды трёх крупнейших транспортов. Там мигом вывесили белые флаги, потом с каждого судна было спущено по шлюпке, куда перешли несколько человек, направившиеся к близкому берегу, а потом… потом, несмотря на ясно видимые на борту толпы народа, все три транспорта взлетели на воздух. Попытка догнать ялики не увенчалась успехом – гораздо важнее было захватить оставшиеся суда конвоя, тем более сил в русском отряде явно не хватало. Конвой перевозил огромное количество оружия и боеприпасов, сопровождаемых двумя тысячами наёмников со всего света. Два оставшихся крупных транспорта оказались загруженными порохом настолько, что представляли нешуточную опасность для находящихся рядом судов и лейтенант Купреянов, предварительно сняв с них команду, подорвал оба корабля за ближайшим островом. Со слов наёмников, не испытывавших ни малейших угрызений совести, свободно делящихся сведениями, особенно после того, как они увидели готовность русских применять жёсткие меры, Юган, допрашивавший пленных, узнал, что на трёх взорванных командой транспортах перевозили добровольные финские отряды, которым отводилась главная роль в высадке подготовленного инсургентами десанта. Единственным судном, оказавшим сопротивление, была одна пинка, на которой плыли две сотни финских стрелков, вооружённых новейшими нарезными ружьями. Они убили своего капитана и не подпускали шлюпки с десантом до тех пор, пока их не отправили на дно несколькими залпами с подошедшей «Лизетты». Терять бывшим охотникам было нечего – всех их ждала смертная казнь за участие в вооружённом восстании, в помилование эти одураченные пропагандой люди не верили и предпочли принять смерть в бою.